Если музыка — осмысленный набор звуков, а живопись — осмысленный набор красок, то рассказ — осмысленная жизнь.
Люди гораздо охотнее верят невообразимому.
Произведение искусства воздействует тем, что оно правдиво, а не реально.
Порой жизнь воняет так же, как и смерть.
Люди гораздо охотнее верят невообразимому.
Беатриче: Можем.
Вергилий: Пошутить.
Беатриче: Почудить.
Вергилий: Только без пустопорожней радости.
Беатриче: Конечно.
Вергилий: Хотя пустопорожняя радость лучше безрадостности.
Беатриче: Не думаю. Контраст между отчаянием и пустопорожней радостью лишь усилит отчаяние.
Вергилий: Но если пустопорожняя радость будет безудержной, то, возможно, ее нелепость одолеет отчаяние и вызовет подлинное веселье. В сей критический момент пустопорожняя радость может стать первой ступенью на философской лестнице к полному пониманию вселенной, не так ли?
Беатриче: Маловероятно.
Вергилий: Почему бы не попробовать? Раз уж мы в неподдельном отчаянии, почему бы не впасть в пустопорожнюю радость, используя это как последнее средство?
Беатриче: Давай попробуем.
Даже если жизнь тебя изрядно побила, новая боль, хоть и пустячная, кажется нестерпимой.
...защищать Бога надо не снаружи, а внутри себя.
Жизнь надо принимать такой, какой она тебе достается, - но уж от этого стараться взять все самое лучшее.
Мы меняемся под влиянием людей, которых встречаем, и порой настолько, что сами себя не узнаем.
Мы, зоологи, обычно говорим: самый опасный зверь в зоопарке – Человек.
Жизнь до того прекрасна, что смерть влюблена в нее.
Жизнь научила его не выставлять самое дорогое напоказ.
Побеждает разум - не физическая сила.
Научись радоваться и тому, что имеешь. И тогда ты дойдешь до такого состояния, что даже на самом краю преисподней будешь стоять скрестив руки. и улыбаться, ощущая себя счастливейшим человеком.
Исповедовать сомнения как философию жизни – все равно что мечтать о движении, стоя на месте.
В первый раз чудо потрясает до глубины души – потом оно лишь обрастает новыми впечатлениями.
Смерть всегда ходит за жизнью по пятам, и причина тому не биологическая необходимость, а самая обыкновенная зависть. Жизнь до того прекрасна, что смерть влюблена в нее, да вот только любовь у этой ревнивицы хищническая, ненасытная. Впрочем, жизнь легко переступает через забытье и расстается только с пустяками, а тьма – не что иное, как преходящая тень от мимолетной тучи.
И тема — блеск, и фразы — красота. Герои до того живые — хоть свидетельства о рождении выдавай.
Нужно, чтобы все заканчивалось честь по чести. Тогда только оно и уходит. А иначе остаешься один на один со словами, которые так и не сказал, хотя и надо было, и сожаления ложатся на сердце камнем.
Ощущение близкой смерти ужасно, но куда хуже ощущение смерти, отложенной на время, чтобы успеть понять, что ты был и еще мог бы быть счастливым.
Ничего не скажу про свою трудовую жизнь, кроме того, что галстук – удавка, хоть и перевернутая, и мигом задушит любого, кто потеряет бдительность.
Потерять брата – значит потерять того, с кем вместе ты мог бы расти, кто подарил бы тебе невестку и племянниц с племянниками, – они расцвели бы на твоем древе жизни новыми побегами. Потерять отца – значит потерять верного советчика и наставника, того, кто поддерживал бы тебя, как ствол – ветки. Потерять мать – это… все равно что потерять солнце над головой. Все равно что…
Я вообще мало что знал про христиан. Слыхал только, что богов у них раз‑два и обчелся, а жестокости хоть отбавляй.
Мир же не просто такой, как есть. Он таков, как мы его понимаем, да? А когда что-то понимаешь, то привносишь в него что-то свое, да? И разве сама жизнь таким образом не превращается в рассказ?