На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.
– Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе – большинство людей вовсе есть не умеют. Нужно не только знать что съесть, но и когда и как. И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И – боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет.
О, глаза значительная вещь. Вроде барометра. Всё видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в рёбра, а кто сам всякого боится.
— Во-первых, мы не господа! — Во-первых, вы мужчина или женщина?
Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать.
В очередь, сукины дети, в очередь!
Никакой боли нет. О, наоборот: я предвкушаю эйфорию, которая сейчас возникнет. И вот она возникает. Я узнаю об этом потому, что звуки гармошки, на которой играет обрадовавшийся весне сторож Влас на крыльце, рваные, хриплые звуки гармошки, глухо летящие сквозь стекло ко мне, становятся ангельскими голосами, а грубые басы в раздувающихся мехах гудят, как небесный хор. Но вот мгновение, и кокаин в крови по какому-то таинственному закону, не описанному ни в какой из фармакологии, превращается во что-то новое. Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью. И никнет Влас на крыльце, и я ненавижу его, а закат, беспокойно громыхая, выжигает мне внутренности. И так несколько раз подряд, в течение вечера, пока я не пойму, что я отравлен. Сердце начинает стучать так, что я чувствую его в руках, в висках... а потом оно проваливается в бездну, и бывают секунды, когда я мыслю о том, что более доктор Поляков не вернется к жизни...
Правая моя рука лежала на стетоскопе, как на револьвере.
Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью.
Давненько я не брался за свой дневник. А жаль. По сути дела, это не дневник, а история болезни...
Не могу не воздать похвалу тому,кто первый извлек из маковых головок морфий.
Анна (печально). — Что тебя может вернуть к жизни? Может быть, эта твоя Амнерис — жена?Я. — О нет. Успокойся. Спасибо морфию, он избавил меня от неё. Вместо неё — морфий.
У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, - способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество - это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...
Как нелепо и страшно жить на свете.
Дождь льет пеленою и скрывает от меня мир. И пусть скроет его от меня. Он не нужен мне, как и я никому не нужен в мире.
Уютнейшая вещь керосиновая лампа, но я за электричество!
Направляясь в мурьевскую глушь, я, помнится, еще в Москве давал себе слово - держать себя солидно. Мой юный вид отравлял мне существование на первых шагах. Каждому приходилось представляться:
- Доктор такой-то.
И каждый обязательно поднимал брови и спрашивал:
- Неужели? А я-то думал, что вы еще студент.
- Нет, я закончил, - хмуро отвечал я и думал: "Очки мне нужно завести, вот что". Но очки было заводить не к чему, глаза у меня были здоровые, и ясность их еще не была омрачена житейским опытом. Не имея возможности защищаться от всегдашних снисходительных и ласковых улыбок при помощи очков, я старался выработать особую, внушающую уважение повадку. Говорить пытался размеренно и веско, порывистые движения по возможности сдерживать, не бегать, как бегают люди в двадцать три года, окончившие университет, а ходить. Выходило все это, как теперь, по прошествии многих лет, понимаю, очень плохо.
... а закат, беспокойно громыхая, выжигает мне внутренности.
А одиночество - это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...
Давно уже отмечено умными людьми, что счастье — как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь. Но когда пройдут годы, — как вспоминаешь о счастье, о, как вспоминаешь!
Да почему, в конце концов, каждому своему действию я должен придумывать предлог?
Давно уже отмечено умными людьми, что счастье — как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь. Но когда пройдут годы, — как вспоминаешь о счастье, о, как вспоминаешь!
Давно уже отмечено умными людьми, что счастье - как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь.
Быть интеллигентом вовсе не значит обязательно быть идиотом...
Уютнейшая вещь - керосиновая лампа, но я за электричество!