...Овца только о своем ягненке думает, а пастух обо всем стаде.
— Еж лисицу раз в месяц видит, а колючки каждый день носит. Вот и нам всегда готовыми быть надобно.
Но если добро начнет ломать злу руки, то чем они будут различаться?!
Вор схватился за голову: столь вопиющей наглостью впечатлилась даже шапка и начала сползать в обмороке.
— Чем тебе мой кафтан не нравится?!
— Жуликом, который в него обряжен.
– Праздник же, а бабы ежели не работают, то им всякая блажь в головы лезть начинает…
— А у вас, мужиков, она оттуда даже работой не выгоняется, – зло перебила его обиженная Фесся.
– А женщине нужен мужчина, как вьюнку – опора. Толку с его цветов в высокой траве, так в ней незаметно и зачахнет. Зато видала, как он на плетне красуется, – и сам пышен, и глаз радует!
Дни бежали, как волны в бурной реке, – вроде и шумят-пенятся, но все в одном русле. Разве что утесы чуток позеленей стали.
Но бояться бесконечно тоже нельзя: даже пойманный воробей сначала бестолково трепещется в руке, а потом приходит в себя и со злобным чириканьем клюет пальцы ловца.
Двум кускам теста в одной квашне не ужиться: один другого теснит и рано или поздно выдавит.
— Ой-ой-ой, расхвалился щами из неубитого зайца!
– «Лиса иметь режим убег, лежение, кружение и лживый кусь. Надежда использовать лиса во тьма всегда с твой, кнопка синь».
Полина тут же ее нажала, и из глаз лисы брызнуло по красному лучу, а на кончиках меха возникло голубоватое свечение.
– «Утрата лиса даль воззови желтая кнопка, печальная самка крик».
Полина воззвала, и «охотники» дружно отпрыгнули от ящика. Лиса издала пронзительный вибрирующий вой, как если бы кто-то наступил на хвост кошке, застрявшей в стальной воронке.
– Исключительно печальная, – подтвердил доктор, утирая выступивший на лбу пот.
– «Любить ваш лиса, и он любить вас». – На этой оптимистичной ноте инструкция закончилась. – Ну что, всем все понятно?
– Теперь мы перестанем играть в мирных рыбаков, – злобно ухмыльнулся Роджер, одновременно скручивая с бластера фокусирующий надульник, – и займемся браконьерством.
Он вновь опустил катер вниз и, перегнувшись через борт, несколько раз нажал гашетку. Сухо треснуло, в воздухе запахло озоном, и парой минут спустя на поверхность вынырнула еще одна амеба, на этот раз зелено-желтая, с красными пятнами… И еще одна… И еще…
– Ага! – с энтузиазмом воскликнул Роджер, заметив что-то членистоногое вроде мокрицы. – Вот это уже похоже на дело! Из нее может получиться вполне пристойное инаго-но-цукудани
– Здорово, – через силу сглотнув, пробормотал Фрэнк. – Только… Капитан, я тут подумал… Давайте лучше на базу вернемся! Сегодня на обед глазунья… и я ее хочу!
– Похоже на гигантскую амебу, – разочарованно вздохнул Роджер. – А жаль. Такое я вряд ли сумею приготовить.
– А вот она, – произнес Фрэнк, с ужасом глядя, как амеба быстро, словно сматывающий паутинку паучок, подтягивается по леске, – похоже, не прочь приготовить нас!
Добравшись до удилища, амеба замешкалась, пробуя на вакуоль новый материал, но сочла углепластик невкусным и двинулась к держащим его рукам. Навигатор зачарованно смотрел, как торчащий из водянистого тела конец удочки становится все длиннее, длиннее…
— Я застрял.
— Ай-кью не пролазит?
Мне вообще не нравится убивать людей. Потом ни поговорить с ними, ни пива попить, лежат, и все...
Тед издал горестный вопль человека, которому сообщили , что он унаследовал миллион, и на его глазах порвали завещание в мелкие клочки.
Радости на Падлином лице было примерно столько же, сколько от засунутого в рот лимона.
Роджер обреченно покачал головой. С тем же успехом можно ловить голыми руками угря в яме с грязью - только по уши измажешься.
Злые языки болтали, что негласный девиз космодесанта: «Стреляй во все, что шевелится, потом разложим в две кучки».
— Хороший терапевт всегда немного психиатр. По крайней мере, у меня такое ощущение, что как минимум половина пациентов приходит ко мне просто выговориться, – лукаво посмотрел на друга доктор.
Когда командир сказал прыгать, все прыгают, а не ноют, что космос темный, вакуум холодный, а враг вооруженный и очень злой.
Плоха та мать, что обещает дать десять банок и дает ровно десять!
— Да это уже не лиса, а целый лисец!
Ряха хрипло мяукнула. Котиком она была килограммов пять назад.