- Мы все разные, и любим по-разному, и выглядит это по-разному… есть люди, которые приносят избраннице под окно корзины с розами, а есть те, кто смотрит на девушку и предлагает одеться, чтобы она не замерзла. Кто-то дарит бриллианты, пуская пыль в глаза, а кто-то не подарит золота, нет у человека на это денег. Но встанет ночью к ребенку, принесет тебе воды, когда ты заболеешь… Мы разные, Сели! Нельзя всех стричь под одну гребенку, кстати, не самую ровную, а потом удивляться, что все не так. Конечно, не так!
Семья - это не общая кровь, не родственные связи, не брачные клятвы. Семья - это когда ты с кем-то спина к спине против всего мира.
- Каждый, кто знаком с девушками, точно знает - они умеют хранить секреты. Вот только подруге скажут - тоже, по секрету, и все! Каким образом в курсе дела оказывается вся империя? Это кто-то другой проболтался, точно! А девушки молчали!
- Зачем бабам образование?
- Может, оно и незачем, но тут - как?
Бабам об этом сказать же надо...
- А потом?
- А потом успеть удрать. Быстро, далеко и надолго, пока озверевшие женщины не остынут.
Когда уходит человек, с ним уходит часть твоего мира. И если она слишком велика… мир рассыпается на части, а дальше все зависит от человека. Сумеет он себя собрать — или нет? Кто-то не может этого сделать.
— Ей ничего за это не будет? Она хотела, как лучше... — Будет. Орден или медаль, - проворчал Далларен. Благо, проходимцы давно занесли в мир идею госнаград. Раздолье же! Дал орден - и денег давать не надо! Казне экономия!
А между прочим, когда мы безжалостны к старости, не стоит забывать, что все там будут. Рано или поздно любой из нас окажется.
Вера – она в душе. Снеси завтра храмы, Светлый все равно будет. И верить в него не перестанут. А религия – это напоказ, в храме, это когда души не хватает.
Благородство – оно ведь не в золотых кольцах, хоть ты ими себя с ног до головы унижи, и не в том, чтобы руки замарать бояться. Это нечто совсем иное
...надеяться надо на лучшее, а рассчитывать – на худшее
...самое дорогое у нас жизнь и здоровье. Остальное купим, выбросим, починим или вовсе забудем.
— Говорят, что у каждого лекаря – свое кладбище. Знаете, ваше сиятельство, страшно, когда кто-то умирает. Когда ты не можешь помочь, потому что не хватает знаний, умений, когда можно было бы спасти человека, и, может быть, кто-то другой смог бы, но не ты. Он уходит, а ты смотришь в глаза его близким и понимаешь, что такое настоящая боль. А еще страшнее, когда не можешь помочь потому, что не хватает самого простого. Лекарства, бинтов. Мы ведь тут медяки получаем. Поневоле взвоешь волчицей. Не накупишься, потому что жить на что-то надо, а люди умирают.
Чего это к лекарке мужчина пошел? Ясно же, любовник. А чего у него полголовы снесено, рука сломана и бок в крови? Для конспирации, вестимо.
Были бы мозги, было бы сотрясение...
В лекаре главное не статус, а практика
Мужчина, который имеет наглость навязывать себя женщине, теряет право называться мужчиной.
Помогать людям – приятно. Только вот не все люди приятны лично вам.
Ох уж эти люди! Даже самые лучшие из них не лишены недостатков!
Не делай другим того, что не желаешь себе
Дурака учить, что мертвого лечить.
Даже женская глупость, оказывается, бывает на пользу.
Я не злопамятная, я просто злая и память у меня хорошая.
Ты — моя половинка, часть моей души, мое второе «я», мое отражение в зеркале… У меня впереди вечность, но ты — единственная женщина, с которой я хотел бы ее разделить. Ты как идеальная рапира — можешь согнуться кольцом под давлением обстоятельств, но никогда не сломаешься. Ты не просто сильна, как маг, ты еще и очень сильный внутренне человек. Духовно.
А если б над нею беда и стряслась,
Потомки беду перемогут!
Бывает, — примолвил свет-солнышко-князь,
- Неволя заставит пройти через грязь
- Купаться в ней свиньи лишь могут!
— Вадим! — прикрикнул Мечислав. — возьми себя в руки!
— Штирлиц взял себя в руки. Руки оказались грязными, — по-дурацки захихикала я…