Цитаты из книг
...Вот говорят: там неразбериха, поэтому надо оттуда убираться. Но если шарахаться от всякой неразберихи, никогда ничего не добьешься.
— Аминь, — возвещает Бэби. — Жизнь вообще дерьмо.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Бывало, мною тоже овладевала та или иная мысль. И они сменяют друг друга не потому, что появляются мысли лучшие, а потому, что старые надоедают. Через какое-то время ты понимаешь, что даже доллары и центы живут всего лишь в твоем представлении. И под конец значение имеет лишь то, что каждый день надо сбросить в унитаз несколько ядрышек. Вот это почему-то остается реальным. Если бы кто-то подошел ко мне и сказал: «Я Бог», я бы сказал: «Покажи удостоверение личности».
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Сигарета ментоловая с каким-то хитрым фильтром. Смерть легко обмануть. Не сработают церкви — сработает фильтр.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Одно запомни про женщин: они иначе устроены, чем мы, - легче плачут.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Мне шестьдесят пять. Когда мне было двадцать, я сказала приятелю: хочу, чтоб меня пристрелили, когда мне будет тридцать.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Я уж скорее пожму руку убийце, чем предателю.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Разница в несколько дюймов. В мире, где каждый дюйм имеет значение. Спорт. Секс. Космос. Рост Нельсона огорчает Кролика. Собственный рост ничего хорошего ему не дал, и если бы можно было отнять у себя пяток дюймов и отдать их Нельсону, он бы отдал. Если только это не больно.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
— Беда твоя в том, — наконец прозревает он, — что голова у тебя забита здравым смыслом. А здравый смысл — это чушь собачья, человече. С ним, конечно, можно прожить, но он не даст тебе познать. Ты просто ничего не знаешь, Чак. Даже не знаешь, что другого времени, кроме сейчас, вообще нет. И то, что происходит с тобой, это все, что происходит, верно? Ты — это все, верно? Ты. Это. Все.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Я вовсе не полон ненависти. Я полон любви, а любовь — сила динамическая. Тогда как ненависть — сила парализующая. Ненависть замораживает. Любовь ошеломляет и изгоняет из тебя все дурное.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Если система, пусть даже работающая для большинства людей, каких-то людей угнетает, такая система должна быть уничтожена.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
— А почему они разъехались, пап, ты знаешь?
— Понятия не имею. А вот зачем они вообще поженились — это и правда загадка.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Все мы не покладая рук трудимся во имя великой цели — забыть все, что мы знаем. Мы пришиваем яблоко назад к дереву.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
— А ты не считаешь, что Бог живет в людях? — Нет, я считаю, что Бог во всем, кроме людей.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
До него доходит: в развитии самосознания заложено предательство. Иного пути нет. Нельзя к чему-то прийти, не оставив чего-то позади.
Бунт Гарри, заведомо обреченный, завершился, разумеется, разгромным поражением.
Гарри проиграл войну с миром, где простые радости бытия душат всякую попытку обрести свободу и независимость?
Или только теперь ему предстоит понять, что в пылу бунтарского ниспровержения основ он совершенно забыл о нормальных человеческих ценностях?
Пока Гарри, упивающийся собственным унижением, боится задавать себе эти вопросы. Но рано или поздно ему придется взглянуть в лицо реальности…
Беда с потреблением в том, что сосед, кажется, покупает всё лучше и дешевле, чем ты.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
...Ему кажется, что он заблудился и что жизнь идёт по правилам, которые никто не желает ему объяснить.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Жизнь. Слишком она длинная и одновременно короткая. Боишься, что она кончится, и боишься, что завтра будет таким же, как вчера.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Когда возвращаешься, дом всегда немного другой.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Странная штука - чувства: вмиг возникают и вмиг исчезают, а вот, поди ж ты, долговечнее металла.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Такая уж она, жизнь - вечно ты себя чем-то позоришь.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
...Вот что происходит, когда Природа начинает командовать - всё выходит из-под контроля.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Ну чего еще можно требовать от жены, если она не дает от тебя деру и вместе с тобой ждет, что будет дальше?
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Мир движется к своему концу, однако возникают все новые люди, слишком тупые, чтобы это понимать, и ведут себя так, будто праздник только начался.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
Женщины, едва речь заходит о сексе, становятся сущими ведьмами. Ты подонок, если спишь с ними, и ты подонок, если не спишь.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…
День за днём мать и дочь живут в одном доме - это же противоестественно.
Гарри больше не в силах бунтовать и бороться с судьбой. Он давно уже плывет по течению, наслаждаясь всеми прелестями жизни немолодого и очень состоятельного мужчины.
Любовь сменил случайный секс. Семейная жизнь превратилась в лицемерие. Ненависть к мещанским радостям уступила место жажде накопительства.
Гарри стал завзятым циником, утратив то, что некогда выделяло его из толпы.
Но что скрывается под его показной, нарочитой «обыкновенностью»? Об этом не подозревает даже он сам…