Цитаты из книг

Вид у акулы с этим оскалом был бандитский, залихватский и позитивный, как у какого-нибудь менеджера по продажам.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

А между тем перепалка, переходившая иногда на личности и угрозы, почему-то забавляла Игоря до глубины души. Он представлял тысячи таких же, как он, забитых жизнью людей, что сидят по своим дачам и квартирам, с таким же грохочущим холодильником и остановившимися часами с маятником, не знающих, куда им еще податься от этого холодильника, этой дачи, этих часов, кроме как в тупую перепалку с многократно по кругу повторенными и повторяемыми аргументами. Он знал, кто они, но не понимал, зачем они тратят свое время и место на земле печатанием буковок на электрической бумаге, существующей только в виде переключателей «вкл-выкл» на магнитном диске.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Вы ведь даже и от обезьян недалеко ушли. Вам до сих пор важно сидеть на более высокой пальме, чем остальные обезьяны, потому что когда-то давало большую вероятность спастись от хищников. Все — от отдельных людей до целых социумов, до стран и народов — занимаются залезанием на более высокую пальму. Для кого-то эта пальма — изучение мироздания, для кого-то — просто спокойная жизнь. Даже выход в космос — всего лишь попытка залезть на такую пальму, где никто не достанет, и возможность кидать кокосами в тех, кто сидит ниже.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Видно, что новый человек очень хорошо знает старого, потому что сразу же огородился от нас, да еще таким забором, который мы ни в силах преодолеть.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Она устраивает сцены, но на то она и баба.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Это глубокое заблуждение, что мы отстаем от современных западных художников на одно-два поколения. С учетом того, что искусство в этой стране сначала было сугубо церковным, потом находилось под гнетом крепостного права и жесточайше цензуры, сперва царской, потом советской, количество лет и поколений несвободы просто не поддается нормальному исчислению.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Вы меня пугаете даже когда держите в руках степлер.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Самое интересное, что даже эта незамысловатая похвала отдалась теплом в сердце Игоря. Был бы у Игоря хвост, Игорь бы им повилял.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Раньше народ, несмотря на тоталитаризм, вроде как все равно сопротивлялся, чтобы за отдельным человеком следить, нужно было кучу времени потратить, а сейчас к нему на ленту заходишь — и все, можно чуть ли ни по минутам воссоздать его жизнь, координаты его телефона отследить — и можно еще больше узнать. Даже Андропову в самом страшном сне не могло присниться, что граждане добровольно на себя датчики по отслеживанию их в пространстве будут таскать и сами на себя стучать будут. У него бы разрыв шаблона случился от такой научной фантастики. Он бы сказал, что таких идиотов не бывает и быть не может.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

– Весь твой либерализм, именно твой, Саша, и твоего поколения, не знаю, как у других, держится только на бедном житейском опыте и вере в то, что все люди – братья, – сказал Сергей Сергеевич с новым напором. – На вере в то, что людей можно переубедить правильным слоганом и демотиватором, красивым флешмобом и фразами на кухне, что Путин-пидор что-то там душит. А люди ни хрена не братья, Саша, и никогда ими не были, за исключением редких случаев человеколюбия. Дружба братских народов держалась только на штыках и уверенности, что если начать межнациональный, или еще какой замес, то люлей огребут все без исключения. Можно делать вид, что люди равны и имеют одинаковое право на то, другое и третье, но чем больше делать вид, тем сильнее растет напряжение в обществе, потому что нигде люди не равны и не имеют равных прав, а имеют только лазейки к этим правам. И бабахнуть может там, откуда и не ждали. Есть только сиюминутные предпочтения толпы и пулеметчики на вышках, а законопослушный гражданин должен держаться между двух этих огней, чтобы к нему ночью не постучались.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Его всегда поражала деятельность детей на детской площадке. В деятельности этой не было смысла, делать среди этих деревянных домиков горок и наклоненной временем шведской стенки было нечего, но дети находили, что делать, — и потому казались компанией сумасшедших, видящих то, чего нет, или кататонически застопоренных каким-либо занятием, вроде сосредоточенного копания лопаткой, бегом по кругу и однообразных пинков в веранду. Когда выяснилось, что Игорь забирает сына пораньше, все дети замолчали и стали смотреть на Игоря и его сына, как зомби, прервавшие свои разброд и шатание в ответ на подозрительный звук человеческого кашля.— Тебе ничего не надо забрать? — спросила воспитательница у Игорева сына таким приторным голосом, словно сама верила, что Игорь поверит в то, что она всегда разговаривает с воспитанниками именно в таком тоне.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

— Ты как бы младше по званию Миши и Игоря Васильевича, но если меня пришьют, или я вареником, там, подавлюсь, то мое место займешь ты и никто иной, а Миша и Игорь Васильевич будут также тебя слушать, как слушают сейчас меня.«То есть никак», — подумал про себя Игорь.— То есть никак, — угадал его мысль Сергей Сергеевич.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Взять нашу страну к примеру. Сколько лет боролись с коммуналками, пытались отделить себя от соседей, от общежития, от кухни общей, от очереди в туалет и ванную. Вроде бы только все разрешилось, и на тебе, появились социальные сети, которые по сути дела та же самая байда. Вроде бы люди столько лет боролись за закрытость, за одиночество, за какую-то свою будку, куда никто не смеет влезать. И тут же со всеми своими болячками лезут в интернет и готовы обсуждать то, что раньше шепотом обсуждали бы только их соседи по коммуналке или во дворе. Это ужас, что творится. И ладно бы анонимно, как к врачу сходить, я не знаю. Ну блин, нет ведь. Лезут под своими именами и фамилиями, со своими фотографиями. Это наше человеческое, интересно, или это их, коралловое? Лет двадцать назад эти же люди бы в ужас пришли от мысли, что их семейный альбом посмотрят хотя бы сто человек, а сейчас только в путь.

Отдел

Алексей Сальников

некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных...

Петрова знала, конечно, что любовь к чтению – далеко не показатель будущего жизненного успеха, вот, например, они – библиотекари, что они получили через свою любовь к чтению? Или ее муж, который любил читать с самого детства, рисовал, но был при этом обычным автослесарем? И все равно, при виде детей, прибегающих в библиотеку, Петрова чувствовала зависть перед их родителями. Иногда и завидовать-то вроде было нечему, некоторые дети были одеты хуже, чем Петров-младший, выглядели какими-то недокормленными, и все равно Петрова завидовала.

Нынешний институт демократии исходит из того, что среднее арифметическое – истина, а это не так.

Что за бзик на оленей был в семидесятые и начале восьмидесятых, когда, предположительно, эта кофта была связана – Петров не понимал, но предполагал, что это было этакое ритуальное призывание автомобиля «Волга» в семью.

Получается, что выбирают не тех, кто может управлять страной, а тех, кто хочет ей управлять. А это две большие разницы.

Вообще, у Петрова возникало ощущение, что родители растили его только для того, чтобы он зачал им внука, если бы внука можно было получить как-нибудь опосредованно, избегнув возни с самим Петровым, – родители бы с удовольствием последовали этому рецепту.

«…………», – равнодушно подумалось Петрову.

Только когда у Петрова появился ребенок, он познал это безобидное садистское удовольствие – намазать «Звездочкой» у болеющего сына под носом и наблюдать, что тот не может открыть глаз, слезящихся от ментоловых паров.

но Игорь честно дошел до ближайшей урны, совершенно пустой, хотя рядом с урной было столько окурков, будто урна ждала кого-то на свидание и много курила

Петрова задавалась целью перечитать всего Крапивина, но он писал быстрее и книги его выходили стремительнее, чем она осиливала очередную, поэтому она взялась за писателей, чей творческий путь был уже окончен и прочно зафиксирован могильной плитой.

Ни одна из человеческих задумок не проходит так, чтобы прошло безукоризненно. По-настоящему доброе или злое дело люди могут делать только несознательно

Во что мы сейчас верим? Правильно! В отца, сына и святого духа, то есть в Юпитера, Геркулеса и Меркурия в одном лице! А если еще глубже копнуть, то в Зевса, Геракла и Гермеса

Другое дело, что та же книга, без всякого бензина и электричества, просто лежа на столе, имеет почти неисчерпаемый ресурс информативности.