Книги Ольга Бесс
Ворона наклонила голову, разглядывая чёрными, словно антрацит, круглыми глазами предмет, заинтересовавшись его содержимым: сквозь зелень травы тускло пробивался отсвет металла, будоража любопытство. Внезапный шорох отвлёк её внимание. Ворона настороженно прислушалась, но повторившийся шорох прервал её размышления. Каркнув, она подскочила к вожделенному предмету и, схватив его клювом, взлетела.
"Мир реальный - лишь грезы Все в нем - сон, полуложь Радость, боль и угроза - Все иначе, чем ждешь..."
Странно и нелепо смотрелась она на фоне стены, оклеенной дешевыми панелями под мрамор. Девочка - женщина с розовым перламутром губ на бледном неулыбчивом лице.
Лиза вошла в купе и бросила дорожную сумку на нижнюю полку. Народу было мало - наступал, так называемый 'мертвый сезон'. Лето закончилось, до праздников было далеко, и в вагоне от силы было занято три, четыре купе.
- Ты уверен, что это тот самый Саша? - Конечно! Лариска, ну не будь же ты такой нудной. Уже взрослые люди, а ты никак не забудешь детские обиды. Подойдём!
Зеленая муха, натужно звеня, билась в запыленное стекло окна. Сквозь открытую форточку в комнату лился жар раскаленного воздуха, пропитанного смесью запахов горячего асфальта, бензина и сгоревшего масла: на первом этаже отеля располагался китайский ресторанчик.
Сорокалетний холостяк, бывший полицейский, бывший чемпион по греко-римской борьбе, а теперь частный детектив Том Кромвель сидел за столом в своем кабинете на втором этаже старого двухэтажного здания и вяло листал журнал. Невысокого роста с добрыми, чуть навыкате светло-серыми глазами, в просторной рубашке, скрывающей широкую спину и шею борца, он был похож на добродушного медведя.
"Женщина медленно провела длинными ядовито фиолетовыми ногтями по ноге и подняла на него глаза. Артур, нервно покусывая кончик мизинца, с трудом отвел взгляд от неестественно гладкой, будто кусок мрамора, ноги попутчицы.
Крепкие руки подбрасывают Тимофея, для отца - просто - Тимку - вверх. От восторга захватывает дух, немного страшно. Но Тим смеется. 'Будешь воздушным акробатом!' Голос отца вселяет уверенность, что так и будет.
Тамара нагнулась, вынула из-под кровати бутылку коньяка, плеснула в бокал, замерла, прислушиваясь: не очень приятно, если войдет муж, или еще хуже - сын. Налила еще немного. Сделав глоток, поморщилась от горького привкуса во рту. Опять легла, ладонью прикрыв глаза. Тоска... Тоска... Она глубоко вздохнула, присела, уставилась на окна, где сквозь плотные шторы пытался пробиться дневной свет. В висках пульсировала глухая боль после бессонной ночи. Последнее время она часто просыпалась ночами и...
Летние сумерки лениво вползали в лес. Тихо шелестела листва, послушная игре вечернего ветерка, насыщенного запахом трав, цветов и нагретой за день земли. Луч солнца последний раз скользнул по верхушкам деревьев и затерялся среди веток, мгновенно погрузив лес в таинственный полумрак.
Яхта, словно белоснежная чайка присевшая отдохнуть на водную гладь моря, чуть покачивалась на волнах, лениво лизавших лакированный корпус. Она была прекрасна своими безупречными линиями. Заходящее солнце играло на металлических частях рангоута, отражаясь багровыми бликами на зеркальной палубе из красного дерева.
"Облака хищными когтями по небу, одинокая чайка - белый крест между синью неба и моря. Когда долго смотришь вдаль, - туда, где море погружается в небо, становится грустно и зябко, словно чужая рука проводит холодными пальцами по спине. Сказать и забыть... Но зачем говорить? Столько ненужных слов. Усталость в губах. Смех,.. отчего дрожит лицо? Спазмы души..."
Листья, листья кружатся в безнадёжном танце. Капли дождя хлещут по щекам, будто в наказание... Только за что? Узкие улочки, скованные грубой кладкой заборов из камней, бесконечные ступени, разбегающиеся неровными тропинками в разные стороны. Черные от влаги стволы деревьев с корявыми ветвями, скрипящими на ветру. Нет, не любила она этот город. И никогда бы не вернулась. Она знала, что встретят её мрачным молчанием, скрывающим раздражение и злобу, а, может, даже - ненависть.
Это был один из тех осенних дней, когда хочется, как можно дольше нежиться в теплой постели, запивая тихое одиночество неспешными глотками кофе. Но, как это всегда бывает, найдется нечто, что разрушит покой и, согласно непреложному "Закону Мэрфи", вторгшись в твой уютный мирок, вытряхнет из согретой постели.
Кира стояла перед рестораном с громким названием "Санрайз". Владельцем этого ресторана был Артур Яковлевич Качевский. О нем мало что знали, он объявился в городке совсем недавно, но уже успел построить дом, ресторан и войти в очень узкий круг "власть предержащих". Кира иногда видела из окон дома, как по улице мчится его "Инфинити", а следом за ним джип с охраной.
"Эйваз - смерть и возрожденное перевоплощение. Вечная смена и постоянное превращение всего внутри нас и вокруг нас". Руны кельтов