Стать частью коллективного Герострата легко: не надо даже дергать за веревку, лишь крикни со всеми "вали"! Короткий миг — и вот ты уже в одном строю с теми, кто раскладывал на площадях костры из книг. Рабы истории… Они рабами и остались, сколько бы статуй не повалили, сколько бы библиотек не уничтожили. Свобода добывается иначе...
Сложно объяснить просто. Просто объяснить сложно.
Кляксой яростного мрака на подсвеченных облаках явился и уплыл назад бунтующий конь, потянулись покрытые мохнатой изморозью решетки Аничкова моста.
- Меня больше погода волнует, - поёжился Карл, - минус десять и северный ветер. Они называют это весной.
— Соколов… — прозвучало слева устало, — скажи мне честно, Соколов: вот зачем ты стал мне сегодня помогать? Чего ты хотел добиться?
— А, это просто, — я пнул подвернувшуюся ледышку, и она полетела, поблескивая, во тьму, — понимаешь, Кузя, не скажу за женщин, но мужчины развиваются в поступках. Это как подъем в гору. Поступок — шаг, поступок — ты еще чуть выше. Не обязательно влезать на броневик, уступить место в автобусе тоже сойдет. Главное, что ты отдаешь что-то за просто так. Время, деньги, здоровье. Жизнь. Мне этот подъем еще не надоел.
Привычки наши — добровольно надетые шоры; знакомое — не замечаешь. Поэтому мир с годами скукоживается, а время, и без того отмеренное без всякой жалости, уходит в ничто все быстрей и быстрей.
В том мельканье дней легко потерять суть.
...слишком часто многое, начавшись как сказка, заканчивается потом как страшный сон. Именно поэтому, взрослея, люди становятся осторожней.
Привычки наши — добровольно надетые шоры; знакомое — не замечаешь. Поэтому мир с годами скукоживается, а время, и без того отмеренное без всякой жалости, уходит в ничто все быстрей и быстрей.
В том мельканье дней легко потерять суть.
...слишком часто многое, начавшись как сказка, заканчивается потом как страшный сон. Именно поэтому, взрослея, люди становятся осторожней.
Стать частью коллективного Герострата легко: не надо даже дергать за веревку, лишь крикни со всеми "вали"! Короткий миг — и вот ты уже в одном строю с теми, кто раскладывал на площадях костры из книг. Рабы истории… Они рабами и остались, сколько бы статуй не повалили, сколько бы библиотек не уничтожили. Свобода добывается иначе...
Сложно объяснить просто. Просто объяснить сложно.
Кляксой яростного мрака на подсвеченных облаках явился и уплыл назад бунтующий конь, потянулись покрытые мохнатой изморозью решетки Аничкова моста.
- Меня больше погода волнует, - поёжился Карл, - минус десять и северный ветер. Они называют это весной.
— Соколов… — прозвучало слева устало, — скажи мне честно, Соколов: вот зачем ты стал мне сегодня помогать? Чего ты хотел добиться?
— А, это просто, — я пнул подвернувшуюся ледышку, и она полетела, поблескивая, во тьму, — понимаешь, Кузя, не скажу за женщин, но мужчины развиваются в поступках. Это как подъем в гору. Поступок — шаг, поступок — ты еще чуть выше. Не обязательно влезать на броневик, уступить место в автобусе тоже сойдет. Главное, что ты отдаешь что-то за просто так. Время, деньги, здоровье. Жизнь. Мне этот подъем еще не надоел.