Цитаты из книг

...кризис есть ситуация, при которой совокупность обстоятельств, ранее вполне приемлемая, вдруг, с появлением какого-то нового фактора, становится совершенно неприемлемой, причем почти безразлично, является ли новый фактор политическим, экономическим или научным: смерть национального героя, колебания цен, новое…

Штамм «Андромеда»

Майкл Крайтон

Американский писатель Майкл Крайтон в книге «Штамм „Андромеда“» рисует фантастическую, но вполне правдоподобную картину заражения нашей планеты внеземным бактериальным штаммом в результате проводимой Пентагоном подготовки к бактериологической войне. Ответственность ученых за судьбу человека в век бурного развития науки – именно в этом заключается главная мысль романа.

...кризис есть ситуация, при которой совокупность обстоятельств, ранее вполне приемлемая, вдруг, с появлением какого-то нового фактора, становится совершенно неприемлемой, причем почти безразлично, является ли новый фактор политическим, экономическим или научным: смерть национального героя, колебания цен, новое…

Штамм «Андромеда»

Майкл Крайтон

Спутник-зонд падает на землю и приземляется в пустынном районе на северо-востоке Аризоны. Ближайший к этому месту город полностью вымирает: груды тел лежат на земле, на лицах застыло удивление. Из всех жителей уцелели только двое: старик и ребёнок. Но кошмар только начинается… Захватывающий триллер от автора «Парка Юрского периода» и «Сферы» о смертоносном внеземном микроорганизме, который угрожает уничтожить человечество.

Мысль об опасности была одновременно щекочущей и успокаивающей.

— Что, ничего на десерт? — Ничего. Даже йогурта. Эти взрослые! Никогда не могут толком собраться.

Люди ніколи не думають самостійно, бо вважають, що це якось незручно. Здебільшого представники нашого виду просто повторюють те, що їм сказали - і дуже засмучуються, почувши протилежну думку. Характерною рисою людини є не усвідомлення, а конформізм, а типовим результатом цього є релігійне протистояння. Інші тварини борються за територію або їжу; але людські істоти єдині в усьому царстві тварин, хто б'ється за "віру".

Я іноді думаю, що ми - своєрідна чума, що має вичистити планету. Ми знищуємо так добре, що мені іноді здається: може, це і є наша функція?

Практически любой вид могущества требует значительных жертв от того, кто этого могущества жаждет.

— Допустим, это произойдет, — перебил его Малкольм. — Допустим, на Земле страшно повысился уровень радиации, и все растения и животные умерли, а сама планета на сотни тысяч лет превратится в раскаленную сковороду. Жизнь все равно где-нибудь сохранится: под землей или, может, в арктических льдах... И когда минут тысячелетия, когда наша планета опять станет гостеприимной, жизнь на ней снова распространится повсюду. И процесс эволюции начнется заново. Конечно, могут пройти миллиарды лет, пока жизнь станет такой же разнообразной, как сейчас. И, конечно же, ее формы будут существенно отличаться от нынешних. Но планета переживет все наши безумства. Наша глупость не в состоянии погубить жизнь. Мы только себя, — вздохнул Малкольм, — себя можем погубить.

вообще-то кислород – это метаболический яд. Он мощный окислитель. Как фтор, который разъедает стекло. И когда кислород впервые появился – а появился он в качестве отходов жизнедеятельности некоторых растительных клеток примерно три миллиарда лет назад, – жизнь на нашей планете оказалась под угрозой. Эти растительные клетки отравляли среду смертельным ядом. Они выделяли смертоносный газ и способствовали его накоплению. На такой планете, как Венера, меньше одного процента кислорода. На Земле же концентрация кислорода стремительно увеличивалась: пять, десять и, в конце концов, двадцать один процент? Земная атмосфера сплошь состояла из яда! Она была несовместима с жизнью!

Ученые дружно пудрят всем мозги, расписывая, как они докапываются до истины.

Никто не руководствуется абстракциями вроде "поисков истины". В действительности ученых интересует результат их исследований. Они сосредоточены на одном: способны ли они что-либо свершить? И никогда не спрашивают себя: а нужно ли это свершать?

В науке идет игра. Даже абстрактное научное открытие - это акт агрессии, подобный взлому.

Ученые, совершающие открытия, неизбежно оставляют следы. Открытие - всегда насилие над природой. Всегда!

— Давайте внесем полную ясность. Это не планета наша в опасности. Это мы в опасности. У нас недостаточно сил, чтобы уничтожить планету… или спасти ее. Но мы должны собраться с силами и спасти самих себя.

Грант любил детей. А как их можно не любить, когда они так непосредственно, так страстно интересуются динозаврами. Гранту приходилось видеть, как в музеях дети стояли с открытыми ртами, взирая на огромные скелеты, уходящие под самый потолок. Он часто спрашивал себя, почему вымершие ящеры производят такое сильное впечатление на детей. Но потом он понял, что дети любят динозавров потому, что эти гигантские создания воплощают в себе управляемую силу неограниченной власти. Динозавры символизируют родителей, которых дети обожают, но боятся. Дети любят динозавров точно так же, как они любят своих родителей.

В представлении человека сто лет - очень долгий срок. Сто лет назад у нас не было автомашин, самолетов, компьютеров и вакцин... Мир тогда был совершенно иным. Но для планеты сто лет - это ничтожный срок. И миллион лет - тоже. Планета живет и функционирует совершенно в другом ритме. Мы даже не представляем себе. насколько они медленные и мощные, эти ритмы.

Практически любой вид могущества требует значительных жертв от того, кто этого могущества жаждет.

— Допустим, это произойдет, — перебил его Малкольм. — Допустим, на Земле страшно повысился уровень радиации, и все растения и животные умерли, а сама планета на сотни тысяч лет превратится в раскаленную сковороду. Жизнь все равно где-нибудь сохранится: под землей или, может, в арктических льдах... И когда минут тысячелетия, когда наша планета опять станет гостеприимной, жизнь на ней снова распространится повсюду. И процесс эволюции начнется заново. Конечно, могут пройти миллиарды лет, пока жизнь станет такой же разнообразной, как сейчас. И, конечно же, ее формы будут существенно отличаться от нынешних. Но планета переживет все наши безумства. Наша глупость не в состоянии погубить жизнь. Мы только себя, — вздохнул Малкольм, — себя можем погубить.

вообще-то кислород – это метаболический яд. Он мощный окислитель. Как фтор, который разъедает стекло. И когда кислород впервые появился – а появился он в качестве отходов жизнедеятельности некоторых растительных клеток примерно три миллиарда лет назад, – жизнь на нашей планете оказалась под угрозой. Эти растительные клетки отравляли среду смертельным ядом. Они выделяли смертоносный газ и способствовали его накоплению. На такой планете, как Венера, меньше одного процента кислорода. На Земле же концентрация кислорода стремительно увеличивалась: пять, десять и, в конце концов, двадцать один процент? Земная атмосфера сплошь состояла из яда! Она была несовместима с жизнью!

Ученые дружно пудрят всем мозги, расписывая, как они докапываются до истины.

Никто не руководствуется абстракциями вроде "поисков истины". В действительности ученых интересует результат их исследований. Они сосредоточены на одном: способны ли они что-либо свершить? И никогда не спрашивают себя: а нужно ли это свершать?

В науке идет игра. Даже абстрактное научное открытие - это акт агрессии, подобный взлому.

Ученые, совершающие открытия, неизбежно оставляют следы. Открытие - всегда насилие над природой. Всегда!

— Давайте внесем полную ясность. Это не планета наша в опасности. Это мы в опасности. У нас недостаточно сил, чтобы уничтожить планету… или спасти ее. Но мы должны собраться с силами и спасти самих себя.

Грант любил детей. А как их можно не любить, когда они так непосредственно, так страстно интересуются динозаврами. Гранту приходилось видеть, как в музеях дети стояли с открытыми ртами, взирая на огромные скелеты, уходящие под самый потолок. Он часто спрашивал себя, почему вымершие ящеры производят такое сильное впечатление на детей. Но потом он понял, что дети любят динозавров потому, что эти гигантские создания воплощают в себе управляемую силу неограниченной власти. Динозавры символизируют родителей, которых дети обожают, но боятся. Дети любят динозавров точно так же, как они любят своих родителей.