Мировая критика называет Артура Чарлза Кларка (род. в 1907 году) «Фантастом Номер Один». Он собрал попросту невиданный урожай всяческих литературных премий – «Хьюго», «Небьюла», «Юпитер», Мемориальный приз Дж.У. Кемпбелла, Международная фантастическая премия и др. Эти оценки столь красноречиво говорят сами за себя, что добавить к ним можно лишь одно: три вошедших в этот сборник романа относятся к числу ранних и общественнопризнанных наиболее удачных произведений писателя, причем демонстрируют...
По-настоящему разумная раса просто не может быть враждебной разуму.
Нет ничего более ужасного, чем внезапное движение там, где, как предполагается, движения уже не может быть никогда.
Дорогу, открывшуюся один раз, нельзя закрыть вновь простой резолюцией.
Глупо было рассуждать и строить пирамиды предположений на фундаменте невежества.
Любая, сколь угодно эксцентричная или блестящая индивидуальность не сможет повлиять на гигантскую инерцию общества, остающегося практически неизменным более миллиарда лет.
Человек стремится к красоте во множестве форм: в последовательности звуков, в линиях на бумаге, в поверхности камня, в движениях тела, в сочетаниях цветов, заполняющих некоторое пространство.
Нет более строго уважаемого права, чем право на личные мысли.
В бессмертном городе не было настоящих чувств, глубоких страстей. Вероятно, подобные вещи могут зарождаться лишь благодаря тому, что они мимолетны, не могут длиться вечно и пребывают в тени
В достижении цели есть некоторая особенная печаль. Она - в осознании того, что цель эта, так долго остававшаяся вожделенной, наконец покорена, что жизни теперь нужно придавать новые очертания, приспосабливать её к новым рубежам.
Несмотря на всю разницу этих культур, они возникли из единого корня и питались теми же иллюзиями. Они обе станут здоровее, когда еще раз спокойно и пристально вглядятся в свое утраченное прошлое.
Краткая точность робота порой может привести в отчаяние, ничуть не менее глубокое, чем многословие некоторых людей
Что толку предаваться бесплодным размышлениям, возводя пирамиды догадок на песке неосведомленности...
Мы склонны полагать, что обладаем свободой воли, но можем ли мы точно быть в этом уверены?
Олвину и в голову не приходило, что Алистра красива, поскольку ему никогда не случилось сталкиваться с уродством. Когда прекрасное окружает нас со всех сторон, оно устраивает способность трогать сердце, и произвести какой-то эмоциональный эффект может лишь его отсутствие.
когда художнику неведома цель, отыскать ее для него не в состоянии даже самые чудесные инструменты...
Суди по мне по моим деяниям, хотя бы и немногим, а не по моим словам, хотя бы и многим.
Когда красота становится всеобщей, она теряет способность трогать сердца, и эмоциональное впечатление может произвести лишь ее отсутствие.
С самого начала он инстинктивно почувствовал, что Олвин -- исследователь, а все исследователи ищут что-то такое, что ими утрачено. Они редко это находят, и еще реже достижение цели приносит им радость большую, чем сам процесс поиска.
Когда реальность подавляет, люди пытаются утешить себя мифами.
Но одной стабильности недостаточно. Она слишком легко ведет к застою, а затем и к упадку.
Любовь без искусства есть просто удовлетворение желания, а искусством нельзя насладится, если не подходить к нему с позиций любви.
Люди в Диаспаре не достигли ничего, кроме возможности выжить, и были удовлетворены.
Где есть рождение, там, без сомнения, должна присутствовать и смерть
Элвин познал в Диаспаре любовь; но здесь он постиг нечто равно драгоценное, без чего сама любовь не могла бы придти к своему высшему итогу, вечно оставаясь незавершенной. Он постиг нежность.
В городе, где живет десять миллионов человек, не с кем поговорить по-настоящему.