Я люблю ее так сильно, что ненавижу. Когда-то мы были друзьями, но Тэйт предала меня. Она и все, кому я когда-то мог доверять. Я остался совершенно один. И я оттолкнул ее, ранил ее так больно, как только мог… Но я все еще нуждался в ней – она оставалась центром моей вселенной и сосудом, куда я мог выплеснуть свой гнев. Только так я мог дышать, существовать и чувствовать себя живым. Ее не было целый год, я чуть было не сошел с ума, понимая, что перестал быть частью ее жизни. Но Тэйт...
С виду она была хорошей девочкой, но пусть это не вводит вас в заблуждение — внутри сидела стерва.
В тюрьме с человеком могут произойти две вещи. Она или делает слабее, или убивает, и ни то, ни другое не есть хорошо.
Извинения – признак слабости.
Я лучше буду всю свою жизнь ненавидеть ее, любить ее, обладать и дышать ею, чем потеряю совсем.
Нет смысла плакать по кому-то, кто не думал о тебе, проводя время с другими. Ты заслуживаешь лучшего.
Стервозность - это механизм выживания...
Опыт - лучший учитель.
Иногда я буду заниматься с тобой любовью медленно, а иногда жестко. Но это всегда будет любовь, Тэйт.
Когда сомневаешься, придерживайся знакомого курса.
Уйти от нее – все равно, что отказаться от воды. Невозможно, потому что просто не выживешь.
Позволить себе быть уязвимой - не всегда значит проявить слабость
Нельзя сдержать любовь или отгородиться от нее, если она заслужена. Ее невозможно контролировать подобным образом.
Да, я мерзавец. Она не игрушка, знаю. Они все не игрушки. Но у меня с машиной более серьёзные отношения, чем с любой девушкой, поэтому я относился к ним как к мимолётному развлечению.
Мужской кодекс гласит, что если парень изменяет девушке — ты не вмешиваешься, если только девушка твоего друга не приходилась другом и тебе тоже.
Вчера длится вечно. Завтра не наступает никогда.
Это один из тех моментов, когда ты можешь получить все, что захочешь, если у тебя хватит смелости попросить. Секунда – и все изменится, но ты засовываешь голову в песок, потому что слишком боишься получить отказ.
– Я не шлюха, – мягко произнесла она, и я поднял голову и посмотрел на нее.
Ага, к этому я уже привык. Девушки обычно мучились совестью, если были слишком «легкодоступны», как будто существовал какой-то гребаный двойной стандарт: парни могли наслаждаться сексом, а девчонки нет.
А знаете, что хуже всего? Именно девушки и установили этот стандарт. Парни не употребляют термин «шлюха». Мы не судим. Ей не нужно ни в чем меня убеждать.
– Несмотря на все старания, я не мог вытеснить тебя из своего сердца. Поэтому вел себя как последний засранец, отпугивая от тебя парней. Ты всегда была моей.
– А ты мой? – спросила она, вытирая слезы большим пальцем.
Ее прерывистое дыхание щекотало мое лицо, и я не смог больше сдерживаться. Я нежно поцеловал уголок ее рта и прошептал, не отрываясь от ее губ:
– Всегда был.
-Разве я улыбался?-мое лицо вернулось в исходную позицию.
-Да, и это странно. Ты улыбаешься только тогда ,когда обрываешь бабочкам крылья,....
Эта картина – она в моем кресле, ее руки на руле, – была уже чересчур.
Я поерзал на месте, не в состоянии контролировать собственный член.
Впрочем, как обычно в ее присутствии.
Не знаю, чем меня так заводила мысль, что Тэйт сидит в моей машине. Может, дело было в том, как она смотрелась в ней, или в том, что только этим двоим – девушке и машине – удавалось заставить мое сердце биться, а теперь они соединились воедино. Мне стало тесно в штанах.
Проклятье. Она была прекрасна.
Ее взгляд был пронизывающим, и она тяжело ловила ртом воздух. Она выглядела разъяренной и сексуальной, и я понятия не имел, что она сделает в следующий момент – ударит меня или трахнет. Было ясно только одно: и то, и другое будет жестко.
Ты был моей бурей, моим грозовым облаком, моим деревом под проливным дождем. Я любила все эти вещи, и я любила тебя. Но сейчас… ты чертова засуха. Я думала, все сволочи водят немецкие машины, но оказалось, что мерзавцы в «Мустангах» тоже могут оставлять шрамы.
Повернув ключ в зажигании, Тэйт включила заднюю передачу, а я только и мог, что с восхищением наблюдать за тем, как она, положив руку на спинку сиденья и глядя через плечо, сдает задом к стартовой линии. Она легко управлялась с рулем и плавно работала педалями, и мышцы в ее ногах напрягались всякий раз, когда она тормозила или переключала передачи.
Это было все равно что смотреть порно.
В падении есть свобода.
Я положил руку на шкафчик над ее головой и приблизился к ней почти вплотную.
– Думаешь, тебе хватит сил на борьбу со мной? – спросил я, отчасти надеясь, что Тэйт примет вызов, а отчасти – что нет.
– Еще как хватит. – И это ее обещание повисло в воздухе, словно табличка со словами «Вы выиграли в лотерею».