Автор книги – известный писатель Анри Перрюшо, исследователь творчества французских художников-импрессионистов, таких как Поль Сезанн, Огюст Ренуар, Винсент ван Гог, Поль Гоген, Анри де Тулуз-Лотрек, Жорж-Пьер Сёра. Герой этой книги основоположник импрессионизма и один из самых выдающихся живописцев Франции – Эдуар Мане. Биографии-романы А. Перрюшо всегда достоверны и документированы, но это не мешает им быть живыми и волнующими, ярко воссоздающими облик художников и эпоху, в которой они жили...
Такой взрыв страстей накануне открытия Салона не предвещает ничего хорошего. Жюри с презрительным высокомерием принимает картину, которую имел дерзость прислать Мане, этот "Аржантей" - огромное полотно, пленэр в чистом виде, - его сияющий колорит воспринимают как своеобразный манифест. Восторженное состояние, переживаемое Мане во время работы в Аржантейе, не позволило ему до конца осознать смелость его деяния. Что бы он ни писал - "Кружку пива" или "Аржантей", - он сам поглощен только одним: как ему, Мане, которого бранят или хвалят по непонятным для него причинам, в данный момент пишется. Кто хочет спасти свое произведение, непременно его погубит; к счастью, работая над новыми картинами, Мане был достаточно простодушен. Изображая Сену, он ни на секунду не задумывался о "традиционном зеленоватом цвете воды". В солнечных переливах аржантеиского лета его глаза увидели воду синей: он ее и написал синей. Какая наглость!И ему не замедлили указать на это. На следующий же день после вернисажа Салона, 2 мая, "Le Figaro" отчитывает его, упрекая в изображении "реки цвета индиго, плотной, как металл, прямой, как стена". Обвинение охотно подхватывается десятками критиков. "Даже Средиземному морю, - заявляет Жюль Кларети, - никогда не доводилось быть таким совершенно синим, как Сена под кистью г-на Мане. Только одни импрессионисты способны так обращаться с истиной. И когда думаешь, что г-н Мане все-таки робок в своих поползновениях по сравнению с г-ном Клодом Моне, то возникает вопрос - когда же наконец остановится эта живопись на пленэре и на что еще осмелятся эти художники, которые вообще хотят изгнать из природы тени и черный цвет!"Но на сегодня у Мане есть и защитники, такие же твердые и непоколебимые в своих убеждениях, как и его хулители. Вокруг "Аржантейя" разыгрывается баталия, и его пресловутая синева становится вскоре не менее знаменитой, чем кот из "Олимпии"."- Боже, да что же это?- Это Мане и Манетта.- А что они делают?- Если я правильно понимаю, они... в лодке.- А что это за синяя стена?- Это Сена.- Вы уверены?- Черт возьми, мне так сказали".Этот синий цвет ошеломляет публику, выводит ее из себя. Он для нее "как красный цвет для быка". Он причиняет ей "что-то вроде физического страдания". Стоит кому-нибудь в толпе, теснящейся перед "Аржантейем", сказать словечко в защиту Мане, ему уже кричат: "Но этот синий цвет!" Он "невыносим", он "шокирует". "От него мутит". "Мирный договор, подписанный публикой и г-ном Мане после "Кружки пива", теперь разорван, - приходит к заключению Филипп Бюрти. - Враждебность против этого цельного, верного себе художника возобновилась с прежней силой"
Однако пусть импрессионисты не торопятся праздновать победу. Вопреки тому, что они ожидали, обращение Мане в новую веру куда менее глубоко, чем кажется. Мане приемлет далеко не все теории своих друзей. Если он принимает светонасыщенные краски Моне, то вовсе не разделяет его приверженности чистому зрительному ощущению. Мане предпочитает нечто основательное. Ему претит неопределенность, незаконченность, неясность. В противоположность Моне он не позволяет переливам света всецело околдовать, покорить себя. Он четко строит свои картины с изображением берегов Сены, точно обозначая границу, за которую не рискнет переступить.
Когда-нибудь мои картины будут осыпаны золотом; к несчастью, вы этого не увидите...Успех запоздаеи, но он несомненен: мои картины попадут в Лувр.