Мане

Писать правдиво, не обращать внимания на толки

"Писать правдиво, не обращать внимания на толки" - вот девиз написанный Эдуардом Мане на пригласительном билете на выставку в своей мастерской, которую он организовывает, в очередной раз получив отказ со стороны жюри о размещении его картин в Парижском салоне. Кроме своих картин он представляет и картины Эдгара Дега, Пьера Огюста Ренуара, Клода Моне, Поля Сезанна. "Мои друзья — настоящие таланты!" заявляет Эдуард. Таланты не признанные своим временем, живущие зачастую в нищете. Он помогает им по мере своих сил, но, оказывая помощь, отнюдь не намерен присоединяться к импрессионистам, отклоняться от собственного пути.

Название импрессионисты они получили с легкой руки Луи Леруа, его он придумал прочтя название картины Клода Моне "Впечатление (Впечатление - по-французске "impression".). Восход солнца".

Париж с восторгом приветствует это насмешливое прозвище, а когда 1 мая открывается Салон, все валом валят к "Железной дороге", написанной отцом, вождем пресловутых импрессионистов. "Г-н Мане, - заявляет Жюль Кларети, - один из тех, кто утверждает, будто в живописи можно и должно довольствоваться впечатлением. У Надара мы уже нагляделись на этих импрессионистов. Г-н Моне - это тот же Мане, но более непреклонный по характеру, а также Писсарро, мадемуазель Моризо и прочие представляются людьми, объявившими войну красоте".

Мане приемлет далеко не все теории своих друзей. Если он принимает светонасыщенные краски Моне, то вовсе не разделяет его приверженности чистому зрительному ощущению. Мане предпочитает нечто основательное. Ему претит неопределенность, незаконченность, неясность. В противоположность Моне он не позволяет переливам света всецело околдовать, покорить себя.

Скандал связанный с работой Мане "Олимпия" стал самым громким за всю историю искусства. Выставленная в 1965 году на суд зрителей в Париже она подвергалась насмешкам. Ежедневно сотни человек приходили взглянуть на картину, но только чтобы посмеяться над ней. Для изображения придумывали самые уродливые сравнения: героиню называли потаскухой и «самкой гориллы». В ее руке, расположенной на бедре, находили сходство с жабой. Руководству выставки пришлось приставить к картине двух вооруженных охранников, но и этот шаг не заставил отступить воинствующих защитников морали. Раздавались требования убрать циничную работу с глаз молодых девушек и беременных женщин. В конце-концов, ее повесили в самом последнем зале высоко под потолком. Общество оказалось не готово к адекватному восприятию шедевра. Сейчас полотно занимает почетное место в парижском музее Орсе среди лучших работ импрессионистов.

«Олимпия» 1863 г.

Оказал влияние в написании "Олимпии" поэтический сборник его друга Шарля Бодлера "Цветы зла", также подвергавшийся жестокой критике современников. Первоначальный замысел картины имел отношение к метафоре поэта "женщина-кошка", проходящий через ряд его произведений, посвященных Жанне Дюваль.

Эдгар Дега поддерживая Мане, говорил, что "Олимпия" принесла тому славу Гарибальди. У друзей разные взгляды, Дега лишен честолюбия Мане. Последний же хочет признания, он не понимает, что он делает не так, почему его работы не принимают? Также поддержку Мане оказывает начинающий и пока безвестный писатель Эмиль Золя. Золя посредственно разбирается в живописи и заявляет, что "будет всегда на стороне побежденных. Его будоражит ненависть, что вызывает Мане. Он пишет отчет о Салоне в котором хвалит Мане.

В 1868 году Мане заканчивает портрет Золя. Золя только что опубликовал новую книгу, роман "Тереза Ракен", и некий критик, анализируя это произведение, пишет статью в газете «Le Figaro»: "Г-н Золя… видит женщину так же, как г-н Мане ее пишет – грязными красками с розовыми румянами"
Разрыв между Золя и Мане происходит после выхода в свет романа "Творчество" в 1886 году. Писатель был очень доволен своим романом, но художники-импрессионисты встретили появление этой книги с откровенным раздражением. Главный герой романа, Клод Лантье, это собирательный образ импрессионистов, Золя придал ему сходство с Эдуардом Мане, Клодом Моне, Эдгаром Дега, Полем Сезанном. Сходство с Мане проявляется в самом начале книги, «Пленэр» Клода это почти полная копия знаменитой, и в своё время весьма скандальной, картины "Завтрак на траве".

«В лодке» 1874 г.

"- Боже, да что же это?
- Это Мане и Манетта.
- А что они делают?
- Если я правильно понимаю, они... в лодке.
- А что это за синяя стена?
- Это Сена.
- Вы уверены?
- Черт возьми, мне так сказали".

На протяжении всей жизни художника происходят тот взлеты, то падения. Порою ему не удается продать ни одной картины за год. Лишь в декабре 1881 года по рекомендации Антонена Пруста, друга детства художника и нового министра культуры, его удостаивают ордена Почётного легиона. Мане на тот момент 49 лет. Он ликует! "Согласиться на награду, — некогда с презрением говорил Бодлер, — значит признать за государством или правителем право судить вас". Но Мане не относится к племени великих гордецов, рассматривающих жажду наград как суетное тщеславие и способных ими пренебречь.

Мане похоронили 3 мая 1883 года на кладбище Пасси.
12 мая «La Vie moderne» писала: "По тому шуму, который вызывает смерть человека, можно очень точно определить, какое место занимал он при жизни. На следующий же день после смерти Мане вся пресса отозвалась на это событие, и вот прошло уже восемь дней... но возбуждение, вызванное его смертью, пока не улеглось..."

После смерти Мане слава его неуклонно растет.

Чем выше растет слава Мане, тем меньше академики и официальные лица склонны ее признавать. Они и вовсе теряют всякую сдержанность, когда в том же 1889 году узнают, что Клод Моне намеревается открыть общественную подписку и на собранные деньги приобрести у мадам Мане «Олимпию», а затем предложить ее государству, чтобы картина когда-нибудь попала в Лувр. «Мне рассказали, — писала Берта Моризо Клоду Моне, — что некто, чье имя мне неизвестно, отправился к Кампфену (директору департамента изящных искусств), дабы прощупать его настроение, что Кампфен пришел в ярость, словно „взбесившийся баран“, и заверил, что, пока он занимает эту должность, Мане в Лувре не бывать; тут его собеседник поднялся со словами: „Что же, тогда придется прежде заняться вашим уходом, а после мы откроем дорогу Мане“.

Неожиданно для всех Золя отказался принимать участия в подписке. "Я глубоко опечален, но... я раз и навсегда зарекся покупать картины — даже для Лувра... Я достаточно защищал Мане своим пером, чтобы опасаться сегодня упрека, будто пытаюсь преуменьшить его славу. Мане войдет в Лувр, но нужно, чтобы он вошел туда сам в результате национального признания, а не окольным путем, через посредство подарка, все-таки отдающего рекламой и некой групповщиной". Тем не менее деньги были собраны и Клод Моне передал "Олимпию" государству. В ноябре 1890 года картина поступила в Люксембургкий музей в ожидании возможного, но не решенного окончательно помещения в Лувр. Спустя семнадцать лет, в феврале 1907 года, по твердому распоряжению Клемансо, друга Моне, а в то время премьер-министра, "Олимпия" наконец вошла в коллекцию Лувра.

В настоящее время работы художника представлены крупнейшими музеями мира.

Эдуард Мане не говорил: „Приходите и смотрите на безукоризненные произведения“, но: „Придите и посмотрите на искренние произведения“.

Austenland. Принимаем гостей!
Мир аудиокниг. Да что вы говорите, профессор!
Школьная вселенная. 5 б класс.

Читая книгу, начинаешь задумываться как все неоднозначно в человеческих жизнях. Мане никогда не стремившийся устроить художественную революцию, стал практически родоначальником нового направления в живописи.
Перрюшо очень хорошо и подробно излагает историю становления художника, уделяет внимание и тем личностям, с которыми Мане жил и работал в одно время, интересно читать о его взаимоотношениях с другими художниками, об отношении к искусству, о том, как талант Мане воспринимался современниками.

А мы и не знали...

Manet et manebit.

Он таков и таким останется.

Только после прочтения начинаешь понимать, какая работа была проведена Анри Перрюшо над этой книгой. А если учесть, что биография Мане только четвертая в серии, состоящей из жизнеописаний Ван Гога, Сезанна, Гогена, Ренуара и Тулуз-Лотрека, перед Перрюшо хочется начать преклоняться. Невероятная, долгая, трудоемкая, мучительно кропотливая работа с людьми, книгами, справочниками, старыми документами и давно забытыми архивами. Перрюшо рассказал читателям о жизни Эдуара Мане от начала и до самого конца: как из никудышного ученика и головной боли главы семейства Мане вырос великий, но так и не понятый в свое время художник. Детальные описания личной жизни, окружения Мане поражают.

До этой книги я читала только один биографический роман о художнике - “Жажда жизни”, написанная Ирвингом Стоуном и в корне отличающаяся от книги Перрюшо. Если история о Ван Гоге была приближена к художественному произведению, то, читая о жизни Мане, ни на секунду не забываешь, что это реальные люди и реальная история. Автор очень осторожно и аккуратно преподносит каждое слово, дополняя повествования заметками там, где он не уверен в подлинности написанного.

Тяжелая, трудная судьба. Мане ведь никогда не хотел становиться тем, за кого все его принимали - революционером, мятежником, скандалистом. На его голову вечно выпадали какие-то неприятности: живописца шпыняли, оскорбляли, пренебрежительно отзывались о нем как о “мазиле” и “рапэне”. Мане было невдомек, что он, сам того не желая, все-таки совершает революцию в искусстве, что пишет не для современников, а для потомков. С появлением импрессионистов жизнь Мане стала только хуже - вопреки ожиданиям толпы, он не примкнул к новому течению, потому что не считал себя его частью, желая признания не среди таких же отверженных, как и сам, а среди академистов и участников Салона. Боящийся скандала, искренне не понимающий, что не так с его живописью, с каждой новой картиной надеющийся, что вот, вот, наконец-то, наконец его признает весь мир!.. Однако мир Мане почему-то не признает.

Каково это - добиться того, о чем мечтал всю жизнь, только в сорок девять лет, и умереть, так и не успев насладиться вымученным, выстраданным, еще нетвердым, но все-таки признанием? Читая подобные книги, невольно начинаешь задаваться зачастую только мешающими вопросами, зачем - и для чего - живешь ты сам, и что ты будешь делать, если за всю жизнь так и не достигнешь своей цели.

“И, тогда внезапно, как если б смерть заставила наконец со всей очевидностью осознать исключительную значимость этого ныне ушедшего художника, в толпе воцаряется глубочайшее молчание, и медленно один за другим все мужчины в зале обнажают головы. “Мы не знали, как он велик!” - скажет на следующий день Эдгар Дега”.

И все же не так должна была закончиться жизнь Эдуара Мане.

Manet et manebit. Он таков и таким останется.

С биографиями у меня обстоят дела сложно.
С одной стороны, скучно читать сухие цифры и факты. С другой - авторы очень часто вплетают свое личное отношение к тому, о ком рассказывают и именно это отношение запоминается и остается как шлейф памяти о человеке.
Вот и в данной книге мне привиделся второй вариант. Да, книга интересная и особенно для тех, кто вообще ничего не знал о Мане. Погружаешься в атмосферу, которая окружает художника. Чем живут люди искусства - для меня всё было интересно узнавать. Еще один несомненный плюс это очень подробные описание отношений между людьми, исторические зарисовки, которые влияют на всю жизнь бытовую, на искусство, на возможность реализовать талант каждого художника. Влияние политики на искусство.
И все же мне было мало Мане как человека. Как реального человека. Рассказ Перрюшо о Мане очень-очень подробный. Столько деталей. Столько людей рядом. Столько планов. Столько испытаний. Столько всего... А вот после прочтения остался вопрос - почему я так и не поняла этого человека. Почему осталась во мне какая-то недосказанность.
Конечно, это повод еще раз в будущем вернуться к книге.
Но сейчас у меня возникло стойкое ощущение, что я читала не биографию, а художественное произведение, на основе реальных событий. И поэтому кажется, что Мане , нарисованный мне Перрюшо это не вполне человек Мане, который жил и творил. Именно по внутреннему наполнению, что ли.

Другими словами, книга вызвала внутри меня сильное противоречие и оставила недосказанность. Хотя она заслуживает внимание и это действительно интересная книга, особенно для тех. кто интересуется историей и живописью.

Наверное, биография – один из самых сложных жанров, а тем более сложный, когда человека уже нет, как и нет тех современников, которые бы еще помнили его при жизни, и многие факты можно было бы узнать, как говорится, из первых уст. Для объективной истории жизни автору необходимо оставаться беспристрастным, здесь нет места личным чувствам или художественному вымыслу. Это тяжелая архивная работа, работа с воспоминаниями, книгами, письмами, заметками, чьими-то мемуарами, и все ради того, чтобы по крупицам наиболее правдиво воссоздать жизнь одного из величайших людей в искусстве.
Это одна из наиболее полных и подробных биографий Эдуарда Мане. По крайней мере из тех, что я читала. Работа была проделана просто огромная, судя хотя бы по тому, что книга снабжена довольно большим числом комментариев, которые отсылают нас к первоисточнику, свидетельствующему, что тот или иной факт, описанный в биографии, действительно имел место быть. Жизнь Мане описана в неразрывной связи с окружавшими его людьми, об основных вехах жизни которых, автор также упоминает в процессе повествования, а также на фоне исторических событий, которые оказали значительное влияние на жизнь и творчество художника.
Сложно представить, каким был бы мир искусства не будь Мане или отступись он от своих принципов.
Мане стремился преобразить искусство, пытался внести нотку живости, изменчивости момента в те канонические и монументальные тенденции, существовавшие в то время в живописи. Мане жил во времена перемен, менялась жизнь, менялось общество, он ощущал их и понимал, что и само искусство требует изменений. Он не был революционером, как может показаться, он всего лишь хотел признания, он хотел, чтобы приняли его творчество. Однако это новое общество еще было не готово к тем изменениям, которые видел Мане, публика была не готова к новому этапу живописи. При жизни его творчество практически не имело успеха, большинство его работ были осмеяны и жестко раскритикованы. Но, не смотря на это, он самозабвенно продолжал всю жизнь следовать своим идеям, чем вдохновлял и сплачивал вокруг себя молодых, никому неизвестный еще в то время художников. Они называли себя «импрессионистами». Мане же ненавидел это название, он сильно оскорблялся, когда его приписывали к этой группе и не желал с ними выставляться. Он желал признания официальных Салонов. Не смотря на чуждость бунтарской мысли, тем не менее, Мане непроизвольно осуществил революцию в искусстве, благодаря которой сложилось целое направление в живописи, которым мы в наши дни имеем удовольствие наслаждаться.