Даше Смирновой двадцать два года, её маме Елене Михайловне Смирновой сорок два, а бабушке Валентине Григорьевне Смирновой аж целых шестьдесят два. У кого из девушек Смирновых самый опасный возраст? Когда у тебя ещё всё впереди, или когда уже нечего терять?
Нормальным людям должно быть безразлично, что о них думают остальные.
- Ах, бедняжка! Но ты можешь у меня пока перекантоваться и питаться, чем Бог пошлет.– Ну, разве что… Главное не растолстеть, а то у тебя вечно Бог мне посылает чего-нибудь вкусненькое.
У них скоро весеннее обострение начнется. Как раз к выборам. Думаешь, почему выборы весной?
Ведь только мама поймет и пожалеет, не скажет: «ты, милочка, сама дура». Правда, не всегда, и не каждая мама.
Какая же гадость эти думы о вечном! Скука несусветная и никаких тебе перспектив. Чего про это вечное думать, ежели оно без тебя всё время обходилось?
- Я пляж очень люблю. Лежишь, загораешь, купаешься, еще и кормят тебя по часам, и вина наливают.
– А я этот овощной отдых не понимаю. Лежат все, как сардельки и грилюются.
Нет ничего лучше похода по магазинам, если нужно залечить душевные раны. Разумеется, при наличии свободных денежных средств.
...смыть дорогую тушь можно только специальной жидкостью, зато от снега она, оказывается, легко размазывается по лицу.
Ночью Елена Михайловна думала о счастье. Но недолго. Определенно счастье мешало думать.
– Ну, и за что тебя жена выгнала? – задала Елена Михайловна важный вопрос.
– Почему ты решила, что выгнала? Может, я сам ушёл?
– Так не бывает! Мужчины сами не уходят. Они ведут себя безобразно и ждут, когда их выгонят. Ты не бабник, случайно?
– Ты уж определись, бабник я или алкоголик!
– Одно другому не мешает.
– Надо будет попробовать.
Стол поставили напротив большого экрана, на котором кормящий отец наладил прямую видеосвязь с Дашкиным ноутбуком.
В обозначенное время проводов старого года на большом экране появилась Даша, рядом с ней за празднично накрытым столом сидел её любимый писатель Смирнов, также в кадре виднелся телевизор, на котором бесновался традиционный предновогодний концерт.
Обстановка вокруг Даши и её писателя всем присутствующим за аналогичным празднично накрытым столом, но уже по эту сторону экрана,
в Румынии, показалось очень знакомой.
Правда, Максим Георгиевич, как и большинство современных младенцев, большую часть времени спал или улыбался. Это позволяло кормящему отцу через компьютер периодически консультировать кого-то в далёком Екатеринбурге. За консультации из Екатеринбурга платили. Немного, но регулярно.
Следовало признать, что кормящий отец Валентине Григорьевне нравился, чем дальше, тем больше. Спокойный, рассудительный, умелый, уверенный в себе мужчина, а самое главное, без комплексов. Никаких тебе домостроевских идей типа, мужик всему голова, или место бабы на кухне.
– Между прочим, внук ваш на меня очень похож, – тут же зачем-то сообщил он Валентине Григорьевне.
– Тоже небритый? – сразу нашлась она.
Раньше, когда еще не было мобильных телефонов, он иногда звонил ей с кремлевской вертушки. Эта штуковина была настолько хитромудро устроена, что могла прервать любой разговор. При этом она издавала жуткие звуки, которых Валентина Григорьевна очень боялась. Она даже не предполагала, что её родной домашний телефонный аппарат способен на такое.
С возрастом в жизни Валентины Григорьевны подруги как-то тихо и незаметно уступили место приятельницам. Общение с приятельницами отличалось комфортом и ни к чему не обязывало. С приятельницей можно поболтать в кафе, посетить филармонию или антрепризу, съездить на экскурсию, за границу, в санаторий и так далее. Она потому и приятельница, что с ней приятно.