Время в Белвиле течет незаметно. Сколько я уже здесь? Два года? А мне порой кажется, что целую вечность. Вотчина арнов затерялась в самой глубине Алмазных гор, в краю вечных дождей и хмурого низкого неба. Но сырость – не самое страшное, что поджидает обитателей Белвиля. «Хозяин возвращается!» – ранним весенним утром эта фраза перевернула не только привычную жизнь мрачного замка, но и мою собственную. И теперь я не знаю, чего ждать от судьбы и в какую сторону повернет колесо Райны, Создательницы...
Пришла ко мне любовь, да не так, как думалось. Зверем диким в душу заглянула, сердце в полон взяла, болью и горечью напоила, отравой сладкой в тело проникла. И не избавиться от нее, не закрыться, не спрятаться. Вижу арна — и обмираю вся. И хочется в глаза его, не отрываясь, смотреть. И губами губ коснуться. И руками от всех бед защитить
в основе любой войны всегда лежат низменные интересы. Но они ведь слишком неприглядны, а потому их обязательно лакируют какой-нибудь красивой идеей.
«Без хозяйского пригляда ни дом, ни город не выстоят, — любил повторять дед, заставляя Штефана терпеть ежеседмичную повинность. — Запомни, внук, холопам твердая рука нужна, даже если эти холопы высокие должности занимают».
Мало иметь талант, нужно ещё и развивать его, побеждать лень, трудиться.
Не стоит думать о прошлом, Эли. Оно осталось позади и никогда не вернётся. Будущее — вот что важно.
– Помнится, была у меня собака, – вмешался Бранко, неторопливо вытирая тряпицей окровавленный нож. – Хорошая, понятливая. Только воровитая. И сколько я ее ни учил, а она так и норовила что-нибудь стащить. И ладно бы только у меня тащила, так ведь к соседям полезла. В курятнике поозоровала, птицу передушила. Знаешь, что я с ней сделал? – посмотрел друг на раненого. Тот напрягся, настороженно наблюдая, как Бранко проверяет острие ножа. – Я ее к дереву подвесил и кишки выпустил, – спокойно сказал Кражич. – Долго она умирала... Друг посмотрел на наемника, а Штефан усмехнулся. Историю эту он уже не раз при схожих обстоятельствах слышал. Только вот не было никогда у Бранко собаки. И кишки он никому, кроме врагов, не выпускал. Это у друга такая воспитательная байка была, как он сам говорил, для добровольного выбора, чтоб нагляднее показать непонятливым, что их ждет. «Мы ведь толстокожие, командир, нас угрозами не проймешь. А вот историей жизненной – запросто».
...в основе любой войны всегда лежат низменные интересы. Но они ведь слишком неприглядны, а потому их обязательно лакируют какой-нибудь красивой идеей.
Слезы – это просто вода. Они ещё никогда и никому не помогали.