Хорошенькое дельце — к вам приходит человек и просит отомстить за него после того, как его убьют. К Ольге Рязанцевой именно с такой просьбой обратилась молодая женщина. Можно было бы отмахнуться, но женщину и вправду застрелили, а ее кровью написали дату следующего преступления, которое и совершилось точно в срок. Убийца еще и ухитряется передать привет лично Ольге. Впрочем, подоплека всей этой игры ей ясна. Важнее ответить на вопрос — кто же она сама: содержанка полумафиозного чиновника или...
И сказал господь: кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь.
И прав был Тагаев, когда говорил: стоит возникнуть личному интересу, и справедливость по боку. Все мы продажны, просто у каждого своя цена.
— Я не ревнива. Лукьянов ваш — сволочь. А я сволочей не люблю. — А чего же тогда с ним трахалась? — По глупости. Поверила, что он принц из сказки, а он киллер из Москвы.
Знаешь, кого мы сейчас напоминаем? Двух шулеров. Я признаюсь тебе в любви, и ты откроешь мне свои объятия. При этом я буду гадать, зачем тебе так хочется остаться, а ты продолжишь подозревать меня во всех смертных грехах.
И вдруг меня поразила мысль, что Лукьянов рядом. Вот он, в комнате напротив. Достаточно открыть дверь или позвать погромче… Сколько ночей я об этом мечтала: позвать погромче, дверь откроется, и он войдет. Потом усердно его забывала. Вроде бы даже ненавидела. И убить хотела вполне серьезно, потому что он гад и сволочь. Хотя на самом деле хотела другого, того, чего хотят все бабы: чтобы пришел, пустил слезу, бухнувшись на колени, а я, обняв и все простив, совершила что-нибудь героическое. Или глупое. К примеру, сбежала бы с ним на Шпицберген. Хотя я даже не знаю, где это.
Я заглянула в первый попавшийся бар и просидела там часа два, выпила мартини и попыталась смотреть на жизнь легко и с оптимизмом, пока не поняла простую вещь: слова сами по себе ничего не значат, ни мои, ни чужие. Я любила Лукьянова, хуже того, я его и сейчас люблю. И я не хочу, чтобы ему свернули шею, хоть он этого и заслуживает.
Наши с Дедом отношения были до того запутаны и даже нелепы, что я давно отчаялась разобраться в них. Ужиться нам было нелегко, но и расстаться не получалось, потому что, несмотря на расхождения во взглядах, мы были очень близки — словом, выходило как в пословице: вместе тесно, а врозь скучно.
— Хоть бы замуж вышла, — не придумал он сказать ничего умнее. — Глядишь, успел бы твоих детей понянчить.
— Это вряд ли, — развела я руками, — на роль папаши нет подходящей кандидатуры.
— Ты красивая, — разглядывая меня, вздохнул он.
— Я знаю. Но этого, оказывается, мало. Я готовить не умею, вот никто замуж и не берет.
— Сама не идешь. Хотя достойной кандидатуры и я не вижу. Вроде с виду мужик как мужик, а внутри…
— Внутри у людей кишки, — заметила я. — Я в анатомичке видела. Выглядят скверно.
— Убил бы тебя, — заметил Дед, поднимаясь.
-Когда в деле замешана женщина,-подмигнул Лукьянов,- все становится слишком личным. Ты не находишь? -Я все больше теряю.