Лада не сделала ничего плохого! Если не считать, что хакерством зарабатывала себе на мелкие расходы. Так бы она и наслаждалась жизнью в полной изоляции от общества в своей уютной конуре, если бы не попалась начальнику службы кибербезопасности. И теперь она вынуждена терпеть его издевательства и попытки ее перевоспитать. А условие сделки жестоко: Лада не имеет права даже на метр подходить к компьютерам! Но выход есть. Если не получилось хакнуть программу, так почему бы не попытаться хакнуть...
По-моему, больше похоже на зарядное устройство, чем на пупок
– Понимаешь, Лада, жизнь – довольно бессмысленная штука. Но она становится весьма забавной, если начать от нее тащиться.
– От жизни тащиться? – не поняла я.
– Ну да. От жизни, от себя, от своей молодости и красоты. От очередной влюбленности или хорошего друга, от старого вина или йоги на рассвете, от новой шмотки или победы в любительском забеге.
– От денег, – подсказала я продолжение, указывая подбородком на панель довольно дорогой машины.
– И от них тоже. Почему нет-то? Если не прет меркантильное – найди идеалистическое. Оно и само собой появляется, когда денег хватает почти на все, что вообще можно купить – тогда уже хочется совершить что-то новаторское, от чего множество людей выиграет. Но очень важно с чего-то начать и это отыскать, тогда в каждом шаге появляется смысл.
– Инстинкты? Так вы ошибаетесь, Глебарисыч! – я решила оспорить совсем уж тупое заявление. – Это мальчики должны быть красивыми, природой так заложено! Вы петухов и куриц не видели? Павлина и павлиниху? Оленя и олениху? Мне продолжать? Природа как раз самцов создала петухами! А самки хороши сами по себе, просто фактом своего существования. Съездите сегодня в парикмахерскую, а то до брачного сезона в достаточной степени не распетушитесь.
– Тогда сегодня вечером в салон – пусть сделают мои волосы более блестящими. За ваш счет, потому что аванс еще не скоро. А потом вместе посидим в кафе. За ваш счет, по той же самой причине.
Он заглушил двигатель и уставился на меня с усмешкой:
– Ты, кажется, совсем не знаешь, как влюблять в себя мужчин. Есть много способов, но доить нас можно только после того, как галочка уже поставлена.
Я открыла дверь, чтобы поскорее выйти из тесного пространства и подальше от запаха его терпкого одеколона, но наклонилась, чтобы подвести черту:
– Я от этой сделки все равно получу больше, чем потеряю, Глебарисыч. И кого мне еще доить, раз все мои средства к существованию под вашим контролем? Доитесь без сопротивления – у вас все равно нет выбора. И попытайтесь в процессе тащиться от жизни. Если получится.
– Как вы оцениваете перспективы отрасли и конкретно вашей компании?
Я косилась на начальника и отвечала предельно вежливо, строго следуя условиям последней с ним сделки:
– В конкретно нашей компании я числюсь младшей помощницей уборщицы. Потому оцениваю свои перспективы высоко – по крайней мере, с моего места потолка карьеры даже не разглядеть.
Не желая объясняться, я медленно потекла вниз, под стол. Мой напарник немного подумал, осмотрелся – не глядят ли на нас именно в этот момент, и все-таки отважился присоединиться. Рядом с нашими местами пары ушли танцевать, и теперь в двух метрах справа чернели начищенные ботинки, а слева покачивался край белой скатерти – это тонкая женская ножка болтала на носке полуснятую туфлю.
– И что мы здесь делаем? – поинтересовался Глеб, когда несколько привык к новому положению.
– Смотри, это же перевернутый мир, – прошептала я. – Ты прямо среди людей, в самом центре общества, но они тебя не видят. И ты можешь просто наблюдать за ними отстраненно, без оценочных суждений. Вот они – и вот ты, но будто в разных подпространствах. И когда ты есть, но тебя как будто нет, становится неважно, как ты одет, какой у тебя статус или как ты прочитал доклад. Только с такой точки зрения и можно начать видеть что-то более значимое – себя самого без блестяшек и галстуков.
Чтобы создать расслабленную обстановку и дать возможность Алене надавить на какую-то душевную струнку Глеба, я сосредоточилась на ее спутнике:
– Менеджером торгового зала? Подожди, то есть это ты бросаешься под ноги, когда нормальные люди заходят присмотреть себе новое железо? Это ты виснешь на локте и заглядываешь в глаза жалобным щенком, фиг стряхнешь? Хорошая у тебя работа! Там, наверное, миллионы платят, я за меньшее на такое унижение бы не подписалась.
Почему-то после этого Артем о своей работе больше не хотел разговаривать. Наверное, все-таки не актер. Зато Глеб открыл рот – так ему хотелось, чтобы я свой наконец-то захлопнула.
Хорошие отношения – они всегда простые. Никто никого не кусает, никто никем не манипулирует, никто из себя никого не строит, и уж тем более – никто не соревнуется со своим партнером в уме.
– Звучит очень скучно, – заметила я.
Но он почему-то посмотрел в сторону и ответил будто без шуток:
– А я иногда хотел бы именно так поскучать. Вернее, устроить, чтобы весело было без войны друг с другом. Мир такой огромный, развлечений хоть завались, но нужен кто-то, с кем это стоит разделить. Ну, можно разве что в постели устраивать битвы, а потом засыпать неизменным победителем. Или иногда проигрывать. Но только в тех играх, которые мы вместе будем выбирать. Сомневаюсь, что подобную игру можно назвать скучной.
– А-а-а! – восторженно закричала Евгения. – У вас с ним отношения?! Я ведь давно подозревала!
– Нет, отношений у нас нет, – прервала я неуместную радость. – И не будет. Мерзкий он какой-то, подлый, но очень умный и красивый, а такой ресурс нельзя игнорировать. Ты у него ведь почти замена жены? Сможешь лет через двадцать украсть образец спермы?
Мир несправедлив. Но некоторые несправедливости мы воспринимаем острее других - например, когда нас предают самые близкие.
Нельзя вырасти нормальным взрослым, если не успел побыть нормальным ребенком.
когда воюешь с чужими, чтобы спасти своих – это уже не предательство, а героизм.
Страх убирается повторениями!
..бессмысленность становится интереснее, когда в твоем одиночестве есть кто-то еще. Пусть и такой же одинокий, а разница-то огромная.
Мы все одиноки, всем по большому счету на нас плевать. А даже если кому-то не плевать, то они все от тебя чего-то ждут – как минимум, чтобы ты оправдал их ожидания. И нет никакой разницы, к чему ты идешь, одиночество так и остается. Все цели – это просто самообман. Ну типа иллюзии, что жизнь не настолько бессмысленна.
у всех людей есть отклонения, а хорошо вместе тем, чьи отклонения совпадают.
– … У тебя сегодня пик ершистости, прибить охота.
– А у тебя сегодня сезон охоты на ежиков? – ответила...
Я такую зарплату получаю – ого-го! В смысле, я сама не знаю, какую зарплату получаю, потому что ее мне не дают.
Мы ведь с ним как две скорлупки от одного яичка! Он пашет, программирует, подписывает договора, спасает нас всех и оплачивает мои прихоти, а я создаю атмосферу постоянного напряжения, чтобы всегда был в тонусе. Не представляю, как он справлялся без меня раньше?
Мы с вами столько крови друг другу выпили, что почти уже родня!
Все, что нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги!
– Менеджером торгового зала? Подожди, то есть это ты бросаешься под ноги, когда нормальные люди заходят присмотреть себе новое железо? Это ты виснешь на локте и заглядываешь в глаза жалобным щенком, фиг стряхнешь? Хорошая у тебя работа! Там, наверное, миллионы платят, я за меньшее на такое унижение бы не подписалась.
- Ты мне совсем не нравишься, но я тащусь от твоих мозгов и формы носа.
Голодных всегда больше, чем умных.
Бестактность – часть моей личности. А личность просьбами не переделывается. Ты ведь не сможешь перестать быть такой дурой, если я очень попрошу? Ой, в смысле, такой красивой, я хотела сказать. Хотя нет – вижу, тактичность все-таки медленно прокачивается…