Русская классическая проза
О знаменитом венгерском путешественнике, этнографе и лингвисте Вамбери (1832 — 1913) писали, что жизнь его похожа на сказку — столь невероятны были приключения, сопутствовавшие ему в путешествиях, столь тернист был весь его жизненный путь. В 60-х годах прошлого века Вамбери под видом дервиша проник в Среднюю Азию и Персию. Итогом его путешествий и исследований явились книги с описанием странствий по Востоку и труды по тюркской и угро-финской лексикографии. О жизни и путешествиях Вамбери...
Крайне запутанная история со счастливым концом, увиденная автором на подмостках театра и окрещенная им «буффонадой». Сюжет и игра актеров удостоены похвал, в отличие от работы гардероба.
Пяток печёных яиц, фунт сахару, два лимона и полбутылки коньяка — вот и получится гоголь-моголь по-шаляпински, чтобы знаменитый бас не пропал ненароком.
«Страна, делающая лучшую в мире сталь, варящая лучший во всем свете эль, изготовляющая лучшие бифштексы, выводящая лучших лошадей, создавшая священную неприкосновенность семейного очага, изобретшая почти все виды спорта…»
В настоящем издании полностью воспроизводятся первые два номера "Европейца", вышедшие в свет, и часть третьего номера, которую успели отпечатать до запрещения журнала. Все примечания, имевшиеся в "Европейце", публикуются подстрочно. Так же редакцией даются переводы иноязычных текстов.
В книгу вошли произведения: И.В.Киреевского, В.А.Жуковского, А.Ф.Вильмена, Е.А.Баратынского, Н.М.Языкова, А.С.Хомякова, В.Ф.Одоевского, Э.П.Перцова, А.И.Полежаева,А.С.Пушкина и Е.Ф.Розена.
Молодой офицер, или как принято говорить в войсках, — «гусь» — явление до чрезвычайности забавное. Юноша, в самую пору свою, когда радостно оттого, что и ус черен, и плечо упруго, одевает вдруг китель с лейтенантскими погонами. Позади пять лет казармы — лет самой лучшей поры, которые можно было бы употребить в наше мирное время совсем по-иному весело, вольно, радостно. Пять лет казармы, солдатская шинель, разве что с курсантским галуном на погоне, солдатская жратва, всюду строем и все по...
«Содержание всех автографов, несмотря на то что они относятся, быть может, к разным периодам жизни Соловьева, аналогичны. Красною нитью проходит тема Софии. Оставляя пока открытым вопрос о том, кто это действующее лицо, эта собеседница Соловьева, т. е. принадлежит ли голос, диктующий эти записи Соловьеву, его болезненному воображению, или этот голос в самом деле имеет за собою некоторую реальность, а в случае этой возможной реальности, кому он принадлежит – истинной Софии или недостойной...
«Отсутствие метафор, строгость в выборе слов, своеобразный ритм, смелое и решительное отношение к рифме, неожиданные, но оправданные внутренней логикой сопоставления образов и тревожный и волнующий, иронический и таинственный полу-вопрос в конце пьесы – вот черты, определяющие лирику Ахматовой…»
«Нельгин, Амиров и Юрьев – соседи по кроватям в спальной казенного сиротского пансиона. Каждому из них между десятью и одиннадцатью годами…»
Новый перевод Алексея Козлова повести Марка Твена (Сэмюэля Клеменса) «Проколы Дундука Вилсона». Повесть написана в 1894 году. Автор поднимает вековые социальные и философские вопросы существования человека, общества, семьи, проблемы богатства и воспитания, соединяя это всё клеем детективного романа.
В книгу вошли известные произведения Л. Н. Толстого «Два гусара», «Поликушка», «Холстомер», «Хаджи-Мурат».
Рассказы о людях мужественных и стойких, с честью выдержавших суровое испытание — блокаду родного города.
В книгу вошли рассказы и очерк замечательного русского писателя-демократа В. Г. Короленко «Сон Макара», «Без языка», «Мороз», «Парадокс» — неизменные и желанные спутники детских лет.
Вступительная статья В. И. ЭТОВА.
Художник Н. ФЕДОРОВА.
«Мои религиозные убеждения исключают веру в земное бессмертие, однако и я склонен думать, что человек может по произволу продлить жизнь свою собственную или кого-либо из иных людей. В конце концов страшный закон смерти восторжествует на земле, но борьба с этим законом и даже временная над ним победа возможна. Вопреки мнению Декарта, я думаю, однако, что сила, противоборствующая смерти, не есть наш верховный разум. Я верю, что эта тайная сила заключается в нашей воле…»
«Воистину не могу понять, каким чудом удалось мне тогда спастись. Мы бежали по Галерной, и картечь нещадно косила всех. Я уже не чаял унести целой мою голову, как вдруг заметил, что подбегаю к знакомому двухэтажному серенькому дому, где жила Клеопатра Семеновна…»
«Метель выдувала с крыш бледные вихри. Прыснули вверх снега и, как лилии, закачались над городом. Певучие ленты серебра налетали – пролетали, обволакивали. Сталкивались, дробясь снегом…»
«Большая луна плыла вдоль разорванных облак. То здесь, то там подымались возвышения, поросшие молодыми березками. Виднелись лысые холмы, усеянные пнями. Иногда попадались сосны, прижимавшиеся друг к другу в одинокой кучке…»
«Многіе философы пытались построить свое міросозерцаніе на нѣкоторомъ единомъ „несомнѣнномъ“ идейномъ утвержденіи, но эти попытки всегда въ концѣ концовъ не удавались: оказывалось, что „первоначальныя“ идеи скрываютъ въ себѣ какую-то новую сложность, о которой не думали философы, и эта сложность неожиданно раскрывалась тамъ, гдѣ предполагалась элементарность…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Он не слышал теперь гитары, но вдруг с необыкновенной отчетливостью увидел он тюремный двор, часовых и арестантов. Ему померещилась прогулка, которую он однажды наблюдал из окна соседней лечебницы, где был знакомый доктор. Арестанты ходили вереницей, один за другим, на расстоянии сажени. Алеша не мог понять, сон ли это, галлюцинация или еще что…»
«Жить стала Наташа, как во сне. Тяжело засыпала под утро. Часто просыпалась, вскакивала с постели и, босая, бежала к умывальнику; обливаясь водой, пила воду жадными глотками прямо из графина и потом опять клала свою угарную голову на подушку, чтобы все забыть и уснуть…»
«Помню одну ночь, когда предчувствия мои как будто бы воплотились. Я сидел на скамейке около пруда. Луна была на ущербе. По-летнему было душно. Я закрыл глаза и мне представилось – так ясно, так осязательно близко – женское лицо, с нежным лукавым ртом, с серебристо-туманными глазами, мечтательными и влекущими…»
«И вот начались странные дни и ночи – дни и ночи непонятного томления. Любовь и смерть предстали в своей извечной правде.
Елена падала и вновь поднималась – и так возникали дни и ночи от бездны к полету.
Засыпала в тяжелом бреду…»
«Литературные имена и духовные силы Достоевского и Белинского так несоизмеримы, что, сопоставляя их, приходится объяснять, почему собственно понадобилось обсуждать именно эту тему. В самом деле стоит ли заниматься ею, особенно теперь, когда гений Достоевского занял подобающее ему место в культуре всемирной? Этот на первый взгляд весьма основательный вопрос падает, однако, если мы припомним, что сам Достоевский придавал Белинскому значение немалое. Очевидно, что в этом человеке было нечто,...
Зима, Якутия, мороз… Очень сильный мороз… Птицы замерзают на лету. От станка к станку несётся ямщицкая тройка с двумя пассажирами. И вдруг, на обочине человек. Услышав колокольчик, машет руками, что-то кричит. Но тройка пронеслась мимо… Как же так?
Иллюстрации А. Слепкова и Н. Федоровой.