Сначала я читала с улыбкой — было легко, весело, даже забавно. Узнаваемо. Я вела параллели с реальной жизнью, ведь знаю такие пары, знаю такие судьбы. До последнего надеялась на счастливый финал. Проглотила книгу за пять часов. А теперь... полтретьего ночи, и я сижу и рыдаю.
Так жизненно. Так больно и близко. Я читала комментарии и понимала — и Давида, и Лоту.
Давид был юн. Не готов. Да и как мог быть готов, когда на него с детства навешивали ярлыки, ожидания, обязанности? Семейное давление — колоссальное. Он просто не выдержал. Когда наконец созрел, стало поздно.
А Лота... Она бы, наверное, терпела всё до конца. Если бы не болезнь. Ведь нас, девочек, с детства учат терпеть. Вдалбливают: «терпи», «не позорь семью», «что люди скажут?». Вдалбливают молча, поступками, интонацией, примерами.
Иногда мне и самой говорят: «Учи её — она же девочка». А мне хочется кричать: «Да мне плевать! Я рожала не для того, чтобы моя дочь страдала ради чужих ожиданий. Я хочу, чтобы она была счастлива!» Я учу её уважению, но при этом всегда повторяю: «У тебя есть я. Ты не одна. И ты имеешь право на выбор».
Но больше всего меня убила мама Лоты. Не Давид. Не судьба. А именно мать. Она своими руками сломала свою дочь. Убила — не физически, но духовно, морально.
Давид был глуп, но он рос. Он учился. А Лота была слишком правильной. Слишком послушной. Слишком "удобной". Она заслуживала любви. Настоящей. Без боли.
А теперь... я просто плачу. У меня болит голова. Я знала бы, что это драма — не открывала бы вообще. Потому что сейчас мне дышать тяжело, а впереди — ещё несколько дней, когда всё будет будто в полутени. Эта книга оставила след.
— Давид, — наши взгляды встретились, и я решилась. Решилась попросить. Если дрогнет, готова даже умолять…— Отпусти меня. Долгий взгляд потяжелел, больше ничего. — Я ведь не нужна тебе. Перестань мучить нас обоих. Если встретил кого-то, другую, пускай. Но отпусти меня… — Как я могу отпустить тебя, Лота? Ты моя жена, мать моих детей, ты беременна. Нет, Лота. Нет. — Ты ведь не любишь меня. Найди любовь, Давид. Может, и я… — заикнулась, накрыв ладонь, гладившую мой живот. Да, я хочу любви. Я...
Так жизненно. Так больно и близко. Я читала комментарии и понимала — и Давида, и Лоту.
Давид был юн. Не готов. Да и как мог быть готов, когда на него с детства навешивали ярлыки, ожидания, обязанности? Семейное давление — колоссальное. Он просто не выдержал. Когда наконец созрел, стало поздно.
А Лота... Она бы, наверное, терпела всё до конца. Если бы не болезнь. Ведь нас, девочек, с детства учат терпеть. Вдалбливают: «терпи», «не позорь семью», «что люди скажут?». Вдалбливают молча, поступками, интонацией, примерами.
Иногда мне и самой говорят: «Учи её — она же девочка». А мне хочется кричать: «Да мне плевать! Я рожала не для того, чтобы моя дочь страдала ради чужих ожиданий. Я хочу, чтобы она была счастлива!» Я учу её уважению, но при этом всегда повторяю: «У тебя есть я. Ты не одна. И ты имеешь право на выбор».
Но больше всего меня убила мама Лоты. Не Давид. Не судьба. А именно мать. Она своими руками сломала свою дочь. Убила — не физически, но духовно, морально.
Давид был глуп, но он рос. Он учился. А Лота была слишком правильной. Слишком послушной. Слишком "удобной". Она заслуживала любви. Настоящей. Без боли.
А теперь... я просто плачу. У меня болит голова. Я знала бы, что это драма — не открывала бы вообще. Потому что сейчас мне дышать тяжело, а впереди — ещё несколько дней, когда всё будет будто в полутени. Эта книга оставила след.