И тут Кадфаэль понял, что вступает в бурное столкновение с собственной неутоленной жаждой дознаться правды. Пусть эту правду не станут выставлять на всеобщее обозрение, но по крайней мере она будет извлечена на свет Божий, узнана и признана. Как же иначе примирить между собою жизнь, смерть и законы Всевышнего?