— Я оставляю все здесь на твое попечение, — твердо сказал Кадфаэль. — Я всецело доверяю тебе. — И да простит мне Бог эту ложь, — пробормотал он себе под нос, удалившись за пределы слышимости, — и да обратит Он ее в правду. Или, по крайней мере, зачтет мне ее как добродетель, а не как грех.