— Я имел честь, — продолжал он осипшим голосом, — слышать господина Префекта, но ни разу не видел его в лицо, и я видел вашего Великого Дона, не слышав ни разу его голоса. Возможно, это одно и то же лицо, но, может быть, и нет. Это не меняет дела. Однако это показательно для неопределенности всей ситуации. Этот город наводнен комиссарами, секретарями, помощниками и служащими всех ступеней и рангов, здесь и мастера, и фабричные боссы, специалисты и полубоги, семь бессмертных и тридцать три посвященных, и не знаешь, кем они были когда-то и кто они есть, и еще имеется анонимный шеф анонимной бюрократии! Если трезво оценивать, то вся эта махина представляет собой не что иное, как институт обслуживания масс. Время от времени сюда вызывают кого-нибудь, как, к примеру, теперь меня, чтобы он делал достойную рекламу. Вы окружаете себя мистической аппаратурой, особенными ритуалами, шаблонными символами, которые всему, что происходит и идет как по маслу, придают этакую торжественность государственной тайны, чтобы люди на Земле пребывали в страхе. Испытывали страх перед вами или тоску по вас. Вероятно, это и является источником, питающим богов и божественные силы. Во всяком случае, вам это удается, ибо у нас высшим наказанием считается смертная казнь, а не воспитание жизнью и высшей храбростью считается жертвенная смерть, а не мужество жизни. Вас, разумеется, не интересуют мои рассуждения, они вас и не должны интересовать, вы даже и не задумываетесь над всем этим, иначе вы сами себе навредили бы.