– Тоха, твою мать… Можешь спать с кем угодно. Но о девчонках Чарушиных забудь. – Зачем ты мне это говоришь? – киплю на эмоциях. – Сам знаю. – Чара нам как брат. Значит, и они почти сестры. Понимаешь? Маринка, мать твою, тоже! – Знаю, – высекаю повторно. – Не собираюсь я ее трогать, ясно? Безусловно, не собираюсь. Никогда не собирался. Но стоит только увидеть ее, все мое благоразумие летит к черту. Особенно после того, как у нас с ней появляется секрет. Один нестирающийся из памяти секрет,...

— Борисов, как же ты меня бесишь, раздражаешь, выводишь из себя! Клоп уродливый! Да-да, именно клоп, и именно уродливый! А самомнение-то, самомнение! Тебя не раздувает от собственной значимости? Нет? Ты поаккуратней! А то, того и глядишь, порвет тебя на британский флаг. — Филиппова, когда в одной очереди раздавали красоту, а в другой ум — ты везде опоздала. Сочувствую! Ан нет! Ни фига! Я? Тебе? Сочувствовать? Да ни в жизнь! Внимание! В тексте присутствуют: ненормативная лексика, откровенные...

Обстоятельства заставили принять помощь человека, который однажды уже предал моё доверие. Заключая сделку, я и подумать не могла, чем это обернётся. Ведь жизнь — это бесконечная вереница радости и неудач, что сменяют друг друга на всём её протяжении. Так уж случилось, что мой опекун стал моей жизнью со всеми её составляющими. Надо бы стереть из памяти огромные куски этой жизни — вырезать, как ножницами, и отпустить… Но пока сердце бьётся в груди, не отступлюсь! Ведь за счастье нужно бороться?  

— Зачем пришла, Алёна? Черные глаза девушки напитываются дикостью, когда она демонстративно тянется руками к плащу и начинает его расстегивать. — Ты знаешь, — выдыхает рвано, игнорируя дрожь в пальцах. — Еще недавно бегала от меня и просила оставить в покое, а сейчас с чего вдруг такая щедрость? — кривлю я губы в усмешке, скользя взглядом по ее фигуре. — Я передумала. Можешь ни в чем себе не отказывать. Лицо бледное, сама от страха трясется. Но все равно красивая до одури. Что же заставило...