Ранняя юность отличается переменной погодой.
Мой мозг никогда не отдыхает, моё воображение – боевая машина.
У меня такое ощущение, что все мы сидим в автобусе, который неотвратимо следует по заданному маршруту, общему для всех людей. Там мы встречаемся, теряемся, иногда сближаемся и оказываемся рядом, порой сопровождаем друг друга до конечной остановки. Его движение нельзя затормозить, остановить хотя бы на несколько мгновений... Единственное, что мы можем, – это сделать наше пребывание в нём более или менее приятным.
Родители подобны канатоходцам: они идут по натянутому канату между двумя крайностями – «слишком» и «недостаточно» – с очень хрупким грузом в руках.
Какой же он болезненный, этот переход от детства к юности, когда тысячи иллюзий разбиваются в осколки, а мечты сталкиваются с суровой реальностью. Остаётся только сожалеть о прошлой удобной невинности, мире, в котором все твои горести и болячки проходят с наступлением нового дня.
Всё когда-нибудь кончается. Гнев, разочарование, хлопоты, радость, усталость. Всё, что нам остаётся до последнего вздоха, будь они в этом мире или в мире ином, – это люди, которых мы любили.
Горе тех, кого мы любим, многократно увеличивает наше собственное.
На протяжении всей нашей жизни мы только и делаем, что думаем о том, что с нами случается, радуемся или сожалеем. А между тем должно пройти время, чтобы мы поняли, стоило нам радоваться или сожалеть. В жизни нет ничего застывшего, всё течёт и меняется.
Раньше, когда обо мне говорили, что я не такая, как все, мне это очень не нравилось, я чувствовала себя участницей игры «найди лишнего». Но в конце концов я пришла к выводу, что хочу остаться другой, а не быть похожей на остальных. Глупо быть кем-то другим, если ты такой, какой ты есть.
Боль – это бумеранг. Если очень постараться бросить его подальше, он непременно вернется прямо тебе на голову.Можно сделать вид, что ее не существует, попробовать никогда не говорить о ней, но она продолжает присутствовать в нас, затаившись в самой глубине нашего существа, и ждет малейшей возможности, чтобы вновь заструиться по нашим венам.
Жизнь заключается не в том, чтобы ждать, когда пройдет буря,а в том, чтобы научиться плясать под дождем Сенека
Утром всегда ощущаешь запах надежды. А вдруг это именно тот день, когда все в твоей жизни изменится?
Детей заводят не для того, чтобы потом стать их детьми.
Tu dois être la personne la plus importante pour toi-même.
Je croyais avoir terminé le deuil de notre enfant, je ne l’avais pas entamé.
– Vous avez déjà nettoyé une piscine ?
Le docteur Pasquier et ses questions étranges.
– Non, pourquoi ?
– Quand une piscine est sale, l’eau est trouble, opaque, elle ne donne pas envie de s’y plonger. Pour la nettoyer, il faut d’abord frotter le fond, décoller toutes les saletés pour les faire remonter. Seulement alors on peut les aspirer et les éliminer. Eh bien, vous êtes une piscine. Tous vos traumatismes remontent à la surface, poursuit-il. C’est long, c’est douloureux, mais c’est nécessaire pour pouvoir les digérer et leur laisser la juste place. Vous savez, il y a une chose dont je suis témoin tous les jours. Ce n’est pas parce que ça ne se termine pas comme vous le voulez que ça ne se termine pas bien.
On accepte plus facilement les choses que l’on sait que celles que l’on ignore. En voulant vous protéger, j’ai fait le contraire.
On devrait nous prévenir que devenir adulte donne la gueule de bois.
L’avenir s’annonçait lumineux, mais nous avions beau essayer, il manquait quelques dents à nos sourires.
L’ivresse, c’est l’endroit où vont ceux qui ne veulent être nulle part. C’est l’endroit où on peut mourir un peu, mais pas tout à fait.
J’oscillais entre regret de constater la dégradation de notre relation et colère de la voir si douce avec les autres et si distante avec moi.
La douleur, c’est comme un boomerang. Si on essaie de l’envoyer loin de soi, elle nous revient en pleine tête.
J’ai cru que, si je n’en parlais pas, on pourrait faire comme si ça n’avait jamais existé.
J’ai cru que, en m’interdisant d’y penser, cela deviendrait un souvenir tellement flou qu’il ne m’appartiendrait plus vraiment.
Меня считали мужественной. Но на самом деле это было не так. И если я барахталась, выплывая, то лишь от страха. Потому что знала: стоит остановиться, и я немедленно окажусь на дне.
Никогда не узнаешь, насколько ты силен, пока у тебя не останется иного выбора, кроме как быть сильным.