Нет, я верила в его изначальные альтруистические намерения, действительно верила. Но как он мог быть так уверен, что я соглашусь ждать его от нее, что я пойду на это?
Передо мной четко обозначилась проблема — ему нужна близость. Я никогда не отказывала в ней без причины и даже не в этом дело, потому что существовало такое простое понятие, как мужская потребность. Вот так резко соскочить с регулярного секса, это однозначно — получить проблемы. Возможно даже и простатит. Господи! Я беспокоилась о нем, я переживала о здоровье родного мне человека! Есть ли он — предел нашей бабьей дури?
Я просто не умела выяснять отношения.
Это была одна из кривых граней моего характера. Тут я была совершенно беспомощна. Я не могла орать в гневе. Просто громко кричать — сколько угодно. А с обидой, выясняя отношения — не могла. Горло пережимало от обиды, оно болело, стоило только попробовать протолкнуть сквозь него громкие звуки. Скандалить у меня категорически не получалось.
Андрей относился к тем, кто придерживается принципа «взялся — ходи, пощупал — женись».
У любящей женщины сердце всегда полно надежд; чтобы убить их, нужен не один удар кинжалом, она любит до последней капли крови. Оноре де Бальзак
Дизельная подводная лодка так и осталась для меня прототипом настоящего ада на Земле. Есть, конечно, шахты и что-то еще, но там посменная работа, а потом свежий воздух, солнце и небо над головой, нормальный сон дома... Я не знала и не знаю места страшнее дизельной подводной лодки и лучше бы не видела ее изнутри никогда.
Для «телячьих нежностей» у нас с ним есть ночь. Когда моего мужа накрывает желанием и эмоциями, его любовь прорывается в том числе и в словах. И я слушаю, млея, что я его залатиначка и ясочка, зиранька, а когда и вредная халадиначка...
Поглядывая на часы в ожидании такси, я представляла, как скоро войду в квартиру, а навстречу обязательно выбежит Гриша, разведет ручками, как он любит, и расстроено скажет:
— Снова не мама…
Но с каждым разом он говорит это со все меньшим огорчением. А еще охотно идет ко мне на руки и сам цепляется на прогулке за палец Усольцева, а особенно любит своих будущих братьев.
ты что — теперь живешь у нас? Хочешь быть моим папой?
Прозвучало ревниво и недовольно, но Саша в отличие от меня не растерялся:
— Нет, парень, папа у тебя уже есть. Меня, если захочешь, можешь звать батей. Тоже нормально и не перепутаешь.
— Тогда ладно, — оттаял Вовка и даже подобрел:
— Машенька, красивый у нас папа, правда?
— Нет, — категорично ответила Маша.
— Это почему же? — удивилась я, — смотри, какие у него глазки.
— Маленькие и хитрые, — прищурилась дочка на отцовский манер.
— А нос, смотри какой у него красивый нос!
— Большой… как два, — возразило жестокое чудовище. Отец счастливо пырхнул.
— Маш, а уши? Какие у него уши? — угорала я.
— Большие и… тяжелые.