– В красоте есть смелость, – подтвердила она, – и ее точно можно измерить.
Субъективность – это всего лишь объективность, которой не хватает данных.
Когда зритель получает именно то, что рассчитывает получить и именно когда рассчитывает, это и есть комфорт.
– В этом глубинная суть искусства! – поддержала Дилейни.
– Люди не могут сами решить, что сохранить, а что выбросить, – пояснила Винни, – поэтому хранят все. Но мы пытаемся предложить им кое-тто получше. Мы делаем изображение, а вещь уничтожается. Барахла становится меньше.
Цифровые компании радикальным способом выводят новый биологический вид. За несколько десятилетий они превратили гордое и непокорное животное – человека – в бесправную точку на экране.
Казалось, что цифры выбирают исключительно за красоту и чудесный логический парадокс: то, за что ты заплатил миллиард, будет стоить миллиард, – смелая идея, не отягощенная тысячелетней практикой бухучета.
Большинство людей променяли бы всё, что знают, всех, кого знают, весь мир отдали бы за то, чтоб их видели, чтоб их признавали, чтоб их даже, может, запомнили. Мы все понимаем, что умрем. Мы все понимаем, что мир огромен, а мы крохотны. И нам остается лишь надеяться, что нас увидят или услышат, хотя бы на миг.
Тебе не приходило в голову, что, может, разум наш тонко откалиброван, балансирует между ведомым и неведомым? Что душам нашим потребны и тайны ночи, и ясность дня? Вы, народ, творите мир неотступного дневного света, и я думаю, что мы все сгорим в нем заживо.
Прогулки по Сан-Франциско, Окленду, Сан-Хосе, да вообще по любому городу все больше напоминали турпоездку в страны третьего мира — лишняя грязь, лишние раздоры, лишние просчеты и ошибки, и в каждом квартале тысячу проблем можно исправить простейшими алгоритмами, внедрением доступных технологий и участием активных членов цифрового сообщества.
Личное есть ворованное.
Информация желает быть свободной – такова ее природа.
Если любишь людей – делишься с ними тем, что знаешь. Тем, что видишь. Отдаешь все, что можешь. Если сочувствуешь их тяготам, их мучениям, их любознательности, их праву учиться и познавать мир, ты с ними делишься. Тем, что у тебя есть, тем, что видишь и знаешь.
У скрытности дурные корни, в ней нет ни света, ни щедрости.
Видя запертую дверь, я сочиняю всякие истории о том, что за ней. Это как будто тайна, а в результате я выдумываю ложь. Но когда все двери открыты, физически и метафорически, остается лишь одна-единственная правда.
Тайны между друзьями - точно океаны. Широки, глубоки и мы в них тонем.
В мире, где больше нельзя предпочесть зло, не останется выбора, кроме добра.
Мне так и не удалось придумать сценарий, при котором от секрета больше пользы, чем вреда. Секреты способствуют антисоциальному, аморальному и деструктивному поведению.
Такова природа секретов. Когда секреты внутри - они как раковая опухоль, когда снаружи - безвредны.
Сфера — самая сильная стереометрическая фигура во вселенной. Ее ничто не одолеет, ее некуда улучшать, ибо нет ничего совершеннее. Вот чего мы добиваемся .
все должны иметь право знать все и располагать необходимым для этого инструментарием. На всезнание у нас нет времени, хотя это, конечно, жаль.
Я думаю, ты думаешь, будто ты думаешь, что, пока ты сидишь за столом и рисуешь смайлики, жизнь твоя ужасно увлекательна. Ты комментируешь, вместо того чтоб делать. Видишь Непал на картинке, жмешь смайлик, и тебе кажется, что ты сама туда съездила
Лучшие на свете люди разрабатывают лучшие на свете системы, а лучшие на свете системы приносят деньги, неисчислимые средства, и на них создано все это – лучшее рабочее место на земле. И это естественно, решила Мэй. Кому и строить утопии, как не утопистам?
Ее родной город и вся прочая Калифорния, вся прочая Америка – словно бардачный хаос развивающейся страны.