— Надо отдать должное приюту, крыс у них не водится, — неожиданно подал голос лорд Стерлинг. — С этим там строго. Наш информатор был прав. Пришлось мне принести зверюшку с собой… Пренеприятнейшее, я вам скажу, ощущение — разгуливать с крысой в кармане. Даже если она давно дохлая.
Мужчина, который готов разделить со мной жизнь, должен понимать: только я имею право быть источником его страданий.
Мне говорили, что у икшарцев в семьях женщина не имеет никаких прав, что она должна молчать и подчиняться. Так вот, Ишадот в с своей семье явно являлась мужем.
...что говорили про меня? Когда им стало известно, что я стала государевой фавориткой? Жаль, меня здесь не было, я не видела перекошенных физиономий местных кумушек! Ну ничего, завтра специально прогуляюсь по городу, чтобы меня увидели. Терпеть не могу, когда обсуждают кого-то другого...
Быть взрослым — это уметь смотреть в лицо своим страхам... И уметь просить о поддержке.
Беда, она обычно не предупреждает, не кричит на всю улицу “Люди, встречайте, я иду”. Нет, она подкрадывается исподтишка, стреляет в спину, бьет ниже пояса.
Лучшая битва та, в которой меньше всего убитых...Стало быть, самое удачное сражение то, которое не случилось.
Чудно устроен этот мир. То, чего хочется до безумия, до умопомрачения – в руки не даётся. А то, о чем и не мечтаешь, само плывет.
Гордыня – она как нить, на которую нанизываются черные бусины: ненависть, презрение, зависть, а потом – и ложь, и жестокость, и самые злые мысли и мечты.
Народ, который не любит своих детей, никогда не будет процветать.
У толпы другое мышление. Ей можно всё. Для нее нет моральных норм и запретов. Если не виноват кто-то один – не виноват никто.
подпись.
— Значит, к нам у полиции никаких претензий? — Хизер взяла перо.
— К вам у полиции одни благодарности. Насчет вашего академического начальства ничего, естественно, обещать не могу. Но если вдруг кого-то из ваших вышибут из студентов — милости просим к нам. Дубинкой шпану метелить сподручнее, чем вручную.
Мне бы в отпуск. На море, можно даже на Белое. Чтобы ни интернета, ни финансовых отчетов, ни блогов, ни комментариев.
В нашем мире такие роскошные мужики уже точно не водятся. Разве что в заповедниках. И вход туда платный, только чтобы одним глазком взглянуть.
— Так вы, получается, голосуете за либералов?
— Чума на оба ваши дома. Я голосую против всех. И терпеливо жду, когда в политике появится человек, которому можно доверить кошелек, не опасаясь немедленно его лишиться.
— По-моему, вы как-то неправильно представляете себе политику, — нахмурился Алекс.
— Зачем вообще идти в парламент, если ты даже кошелёк не можешь украсть? Это бессмысленно. Те, кто не умеют красть, становятся священниками.
— Вы полагаете, что священники не воруют?
— Нет. Прихожане отдают им кошельки добровольно. В этом же вся соль.
Одной мне никак нельзя, я ведь думать начну, а думать в некоторых случаях вредно и даже опасно, особенно женщине. Мы ведь мысленно не только замуж выйти за незнакомца можем и придумать имена нашим троим детям, но еще и заподозрить мужа в измене, найти внутри своей головы все доказательства, развестись и поделить имущество.
...язык может нанести раны страшнее кинжала.
...пустые разговоры-признак небольшого ума.
- Я люблю тебя, – прошептал он, целуя ее шею.
Виктория вздохнула. Его "люблю" начинало тяготить. Он относился к ней, как к хрупкой вазе. Она ощущала себя лишь драгоценным сосудом, вынашивающим дитя. Словно больше не существовало ее – вздорной, капризной и острой на язык девицы из огненного рода Оберлингов, а был лишь его ребенок... И что-то нежное вокруг.
Женщинам идёт влюблённость
Аяз мягко фыркнул. Он тоже заметил. Ох уж эта мода на короткие жилеты и узкие брюки! В его молодости жилеты были гораздо длиннее и лишнее (личное) благополучно скрывали.
- А я тебе говорил, что ты - самая красивая женщина в моей жизни?
- Ты говорил, что ненавидишь меня, - напомнила я, прищурившись.
- Одно другому не мешает.
Принцесса сопротивлялась, топала ногами, швырялась в родного отца туфлями и говорила обидные слова, но король был сильнее, и у него были гвардейцы.
Принцесса сопротивлялась, топала ногами, швырялась в родного отца туфлями и говорила обидные слова, но король был сильнее, и у него были гвардейцы.
Как хорошо, что некого винить,
Как хорошо, что ты никем не связан,
Как хорошо, что до смерти любить
Тебя никто на свете не обязан.