Двое сражались. Без устали, яростно, один на один. Поединок начался еще на закате, а сейчас первые звезды уже робко выглядывали в просветы меж быстро темнеющих туч.
На каменистом утесе одному-то тяжело развернуться. Единственный неверный шаг приведет к гибели, к короткому, мучительно-прекрасному мигу полета. Только повернись не так, только ослабь контроль — как неприятель столкнет тебя в пропасть.
Страшно, и отступиться бы от намеченного, но нельзя. Этот бой обязан закончиться смертью. Не важно, чьей. Не враги столкнулись в кровавой схватке — друзья. И от этого еще страшнее. Ведь каждый уверен, что именно он прав. Кажется, что бой будет длиться вечность. Равны силы.
Но вот расклад битвы изменился. Один из сражающихся пропустил удар. Глухо звякнув, отлетел далеко в сторону меч, а сам он забалансировал на краю бездны.
— Отступись, — прошелестел голос бывшего друга. — И я сохраню тебе жизнь.
Гордо усмехнулся мужчина, с презрением посмотрел на врага.
— Никогда. Уж лучше смерть.
— Мне жаль, но ты сам выбрал свою Судьбу.
Отвел неприятель руку для последнего удара. Проигравший горько скривил губы и шепнул пару фраз, от которых дрогнули пальцы, сжимающие рукоять клинка.
— Я вернусь, — повторил мужчина и кинулся с обрыва, не давая убить себя.
За многовековую историю Боги впервые с интересом посмотрели вниз.
Говорят, когда умирает человек — на небосводе рождается звезда. Кто знает, правда ли это или досужие вымыслы. Но колдуны клянутся, что в ту ночь на небесах не появилось ни одной новой звезды. Лишь чуть дрогнул, изменяясь, рисунок созвездий, предвещая скорый финал целой эпохи.
Впрочем, разве можно верить предсказаниям звездочетов? Уж слишком часто они ошибаются.
Девочка вздохнула. Не совершила ли она ошибку, согласившись покинуть Лазурь? Там, под заботливым крылышком старой колдуньи, жизнь казалась простой и легкой. Никаких неразрешимых вопросов, никаких тайн. Самая серьезная неприятность – оцарапанная коленка, самая сильная обида – на соседских мальчишек, опять обозвавших выродком.
Шакалы смелы в стае и против слабой жертвы.
Иногда долг бывает превыше чести и собственного мнения.
Сильными нас делают наши переживания.
Не все, что произносится, достигает стадии осуществления. Иногда угрозы- лишь способ придать значимости в собственных глазах.
Бывают ситуации, когда любой шаг может привести в пропасть.
– Но никакие былые лишения и обиды не оправдывают собственного зла /.../
Каждому мужчине нужен наследник.
– Предательство хуже убийства, – мягко возразил Далион. – Поэтому оно всегда каралось строже. Когда предаешь – ты убиваешь собственную душу. И смерть для таких несчастных послужит лишь утешением.
Девушка печально улыбнулась и села, покорно сложив на коленях руки. Почему-то предстоящий сбор все больше и больше напоминал ей первый Совет Высочайших, на котором решалась ее судьба.
Смерть приходит во множествах обличий, но для каждого умирающего её лик по-своему прекрасен.
Знаешь, если где-нибудь закрывается дверь, то боги открывают для тебя две новые.
Сомнение- это первый шаг к предательству.
Сиротам свойственно привязываться к людям, которые проявили к ним хоть толику участия.
Людям нужна надежда, чтобы кто-то, кто намного мудрее, добрее и сильнее их, наблюдает сверху и всегда готов прийти на помощь. Особенно если живешь на планете, где каждый новый день — это чудо и ежечасно, ежеминутно приходится сражаться за собственную жизнь.
Никогда не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.
За любовь так легко принять симпатию и долгую дружбу.
— Люди говорят, что ночная кукушка всегда перекукует дневную, — негромко сказала Весса, опять уткнув взгляд в свои ладони. — Сила женщины — в ее слабости. Она, как омела, прилепляется к крепкому могучему мужчине. И исподволь начинает руководить его поступками и действиями. Так хочется порадовать любимую, так хочется уничтожить всех ее врагов, лишь бы ни слезинки не сорвалось с ресниц ненаглядной!
– А почему она тогда в обморок упала? – упорствовал отец.
– Помилуйте, разгневанный отец, – послышался знакомый присвист так напугавшего меня чудовища, – но даже если предположить, что мой хозяин славно покувыркался с вашей дочкой на берегу озера, разве беременность даст о себе знать прям в этот вечер?
– Девушка не должна так выражаться, – важно заметил Хорг. – Заставить бы тебя рот с мыльным корнем вымыть.
– Обойдешься, – огрызнулась я. – Ты не мой отец и не моя мать. Хвала небесам, ты вообще не мой родственник. Не говоря уж о том, что и близко не человек.
Завтрашний вечер? Весьма оригинально Дреган понимает выражение «не будем торопиться». Это же… Это же просто катастрофа!
–Ты выйдешь за меня замуж?
После чего с удивительной ловкостью извлек из кармана черную бархатную коробочку. С тихим щелчком она открылась, и перед моим пораженным взглядом предстало кольцо с просто-таки неприлично огромным бриллиантом, который больше напоминал какой-то булыжник. Теперь оконные стекла зазвенели уже от моего восторженного визга. Забыв, что на мне только одеяло, и без того держащееся на одном честном слове, я протянула к Дрегану обе руки. И с тихим шелестом одеяло упало к моим ногам.
– Впервые вижу настолько явное согласие, – подал голос из-за полуоткрытой двери Хорг, который, по всей видимости, остался подглядывать. – Хоп – и дамочка уже голенькая.
По сравнению с местными Дреган и впрямь принц из сказки. Одни достоинства. И лишь крохотный недостаток: увлечение темной магией.
— Знаешь, теперь я уверен, что страсть слишком гибельная эмоция, — внезапно сорвалось с его уст печальное. — Тем более невзаимная. Она иссушает, убивает душу. Делает человека несчастным и больным в своей зависимости. Это как беспощадное пламя страшного лесного пожара, которое оставляет после себя лишь черное выжженное пепелище. А потом страсть все равно умирает. И забирает с собой большую часть твоего сердца.