Вот ведь неделька выдалась – врагу не пожелаешь. То очередной маньяк – охотник за моей головой выискался. Теперь еще и муженек объявился. Нет чтобы как у всех нормальных людей – знакомство, встречи под луной, свадьба. Белое платье, лимузин, крики «Горько». Но мы не выбираем простых путей. Мы начинаем семейную жизнь с развода.
Ярость и бешенство иногда творят странные вещи, ломая самые сильные преграды и запреты.
Правильно кто-то заметил: для того чтобы завоевать мужчину, надо дать ему почувствовать себя мужчиной. Пусть заботятся о нас, ухаживают, оберегают. И смеются над нашими страхами. Им совершенно необязательно знать, что большая часть этих страхов – лишь своеобразная дань отношениям. Надо же сделать вид, будто твой мужчина самый сильный и смелый на свете и ты без него не проживешь и мига в этом жестоком и опасном мире.
- Ну и голосина у тебя, - с истинным восхищением вздохнул он. - Как сирена противогарпийной тревоги.
Лишения и строгая дисциплина воспитывают характер. К роскоши быстро привыкаешь. И так же быстро она развращает.
Судьба, дама с весьма странным чувством юмора, любит устраивать неожиданные встречи в самых неожиданных местах.
Сочувствие. Обычное человеческое сочувствие. Оно способно открыть любое сердце без всякого заклинания.
Ненависть зачастую ослепляет, и в запале гнева мы готовы мстить не только истинному виновнику наших бед, но и всем его друзьям и родным. Лишь бы наш противник страдал так же сильно, как некогда страдали мы.
Ну что он пристал ко мне? Как… Как… Как вампир к девственнице!
Ненависть, как и любовь, – это наипрочнейшие узы. Они прочнее любого металла. Иногда врага терять даже больнее, чем друга.
Общество крайне отрицательно относится, когда женщина пытается играть по мужским правилам и заводит себе много поклонников. Если в такой ситуации представителя сильного пола снисходительно назовут ловеласом, то девушку наградят куда менее приятным прозвищем.
Я никогда особо не верила в любовь с первого взгляда. По-моему, это чувство часто путают со страстью. Любовь невозможна без доверия, а значит, требуется время, чтобы узнать человека и понять, можешь ли ты во всем на него положиться. А вот с влечением дело обстоит совершенно иначе. Для этой эмоции обычно губительно долгое знакомство. Притягивает всегда непознанное, жгучее, таинственное.
Зло – оно как ржавчина. Точит самую стойкую душу, превращая ее в тлен и прах.
Мертвые редко лгут. Но часто ошибаются.
Излишняя отвага опасно граничит с безумием.
Все мы делаем ошибки. Все без исключения. Запомни: нет ничего непоправимого на свете. Пока ты жив — все возможно переиграть и исправить. Только смерть подведет окончательную черту под твоей жизнью.
Сначала надо подумать, затем еще раз подумать — а потом лучше вовсе промолчать. Авось и за умного сойдешь. Наверное.
Иногда для того, чтобы выжить, надо больше мужества, чем для того, чтобы умереть.
Все в этом мире мимолетно и кратковременно. Друзья предают, любовь уходит. Даже врагам нельзя верить.
Любой скандал выставляет дураком прежде всего зачинщика.
Костер яростно плевался веселыми оранжевыми искрами в далекое звездное небо. Я сидела в опасной близи от него и завороженно смотрела в огонь. Там танцевала для меня жар-кошка, гибкая, грациозная, с ярко-алыми бусинками глаз. Изгибалась, ластилась к босым ногам, почти прикасаясь к коже невыносимо горячим поцелуем, но сразу же отпрыгивала в сторону, зашипев и игриво взмахнув трескучим хвостом желтого пламени. Можно было вечность провести так – уставившись в живой огонь и чувствуя, как уходят из головы дурные мысли.
Наверное, каждому хочется, чтобы рядом был кто-то, кто способен понять и разделить любое горе или радость.
– Нельзя быть такой доверчивой, – печально произнесла я, обнимая несправедливо обиженный валун. – Вокруг слишком много людей, которые с радостью этим пользуются. И даже элементарное «спасибо» от них потом не услышишь.
Давно и не мной замечено: если враг захочет на тебя напасть, то он сделает это сразу, а не будет с крайне задумчивым видом пялиться в слишком глубокое декольте.
– Хорг, что у нас сегодня вкусного?
– Печень врагов, тушенная в слезах их жен, и кровь девственниц, – хмуро обронил питомец