Родная кровь, семья. Их, как известно, не выбирают и не бросают в беде. Случится досадная ошибка, оплошность, он приползет на брюхе, станет просить помощи… Привычное дело
— Обиделась. Не отрицай. На правду не обижаются.
— Это не правда! Это всего лишь взгляд на жизнь. С самого начала ясно, что он у нас с тобой совсем разный.
— Всегда были пастухи и были стада. Лучше быть пастухом, чтобы не стать скотом на убой.
— Ты веришь в эту хрень с высшей справедливостью?
— Верю, — немного надув губы от обиды, твердо произнесла Таисия.
— Когда-то я то же верил. Потом понял, что справедливость — это лишь пустой звук. Сила, власть и деньги — вот что играет роль.
— Я не собираюсь подставляться под удар, но и намеренно мстить не стану. Своими поступками Аня сама выроет себе ловушку. Когда-нибудь она обязательно попадется на удочку тех, кто окажется хитрее и проворнее.
— Ломаться это у вас, баб, в крови. Можешь и повыпендриваться немного, так даже интереснее.
Его слова отхлестали меня не хуже кнута. Я отшатнулась от мужчины и словно со стороны увидела нас. Он — взрослый, сильный, состоятельный и безумно привлекательный мужчина. Я — мелкая, глупая, влюбчивая девчонка с улицы, вешающаяся ему на шею!
Он никогда не был праведником и не расстраивался по этому поводу. Жизнь была такая непредсказуемая и опасная
— Ты сама сказала, что у вас нет отношений, как у мужчины с женщиной. У вас договор на материнство. Со своими работниками я бы тоже так общалась и не позволяла им звать меня по имени. Но я же веду беседу на другом уровне. На личном, понимаешь?
— Твоя вина не только в этом, Настя. Ты очень доверчивая и непосредственная.
— Это преступление?
Он рос в стае таких же потерянных и никому не нужных детей, но стая была злобной и презирала проявление слабости. Слабаков забивали толпой.
Было тихо, и наши шаги звучали особенно драматично и громко.
Сестра уже распределила роли. Значит, красавца она оставила себе, а мне щедро пообещала какого-то мифического друга.