Цитаты из книг
Ярославна…
И имя красивое. И девка красивая. Жалко, что сука. А так бы подружились…
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Искренность дороже вежливости.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
— Это нечестно! — падаю на спину, закрывая глаза.
— Это нечестно, — соглашается Бессо. — Жизнь она вообще далека от идеала, пацаны. Но в наших силах точечно делать её лучше для кого-то.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Надеваю своё самое красивое летнее платье, золотистые босоножки на каблуке, длинные серьги, подчёркивающие шею. Парфюм…
А вдруг мы увидимся. Красивую женщину простить легче, да?
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
— Заколдовали нашу царевну-лягушку? — хмыкает Яша. — Тут только поцелуй, Тарханов. А лучше куни. Поцелуем хрен такое расколдуешь.
Ромка поджимая губы прыскает от смеха.
— Извини, Мар.
Смешно вам.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
— Я в курсе, что признание, сделанное под давлением не имеет силы.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
Да, ночь пьянит и кружит. И хочется ей всë позволить. Но завтра будет утро.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
— Эмоции свои оставляешь там, где их получил? Усëк?
— Усëк. Виноват.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
До меня начинает доходить мысль, значение которой я раньше не придавал — секс не решает проблем. Действительно — не решает. Все те же проблемы остались.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
— Алёна Максимовна! — доноситься до меня мужской голос.
Поднимаюсь, забывая про усталость, ищу её взглядом. Сидя на бортике, опустила ноги в воду.
— Давайте, я Вас плавать научу? — подплывает к ней один из дзюдоистов, складывает локти на ботик.
Его локоть прямо рядом с её бедром. Меня передергивает.
— Я умею, Миша.
— Может, Вы меня, тогда, научите? — флиртуя. — А то я пока на Вас любовался, разучился.
Я тебя, сейчас, блять, тонуть научу и разговаривать разучу.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
Пожирая глазами девочек, Яша, улыбаясь, перебирает струны. Выдаёт что-то романтичное и хулиганское… Но девочки зря восторженно порхают своими ресницами. Яша просто грамотный пикапер. Знает, чем подкормить, чтобы потом сожрать самому.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
— Странные такие, — закатывает он глаза. — Либо бы уже крестик сняли, либо трусы надели. Сами же инициируют, потом обижаются! Ну любишь ты секс, трахайся, в чем проблема-то?.. Зачем потом жертву из себя строить? Как будто нам по кайфу, а они из одолжения потерпели! Пф!
— Это потому что у девчонок секс не отделим от чувств. Если инициирует, значит, запала. И того же от тебя ожидает.
— Хорошо, что у нас это не так. Я бы застрелился.
— Да тоже так. Просто, это два разных секса. Совершенно. Несопоставимых.
— Да ладно? — фыркает. — Секс, он и есть секс.
— Это как пить протеин и есть шашлык. И то и другое белок, да? Белок, он и есть белок. И то и другое тебя насытит. Но, мля, несопоставимо же!
Ромка замирает с бритвой.
— Шашлык хочу, — сглатывает слюну.
Встречаемся взглядами в зеркале. Смеюсь над ним.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
Сама зашла ко мне в душ. Сама на меня резинку натянула. Потом, истерила. Ну а я-то что… Давали — брал.
Марат Тарханов — самбист, упёртый и горячий парень. Алёна Ростовская — молодой физиолог престижной спортивной школы. Наглец и его Неприступная крепость. Кто падёт первым? — Просто отдай мне мою одежду! — Просто — не могу, — кусаю губы, теряя тормоза от еë близости. — Номер телефона давай. — Ты совсем страх потерял, Тарханов? — Я и не находил, Алёна Максимовна. — Я уши тебе откручу, понял, мальчик? — прищуривается гневно. — Давай… начинай… — подаюсь вперёд к её губам. Тормозит,...
Искренность дороже вежливости.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Любовь такая вещь, её второй раз в жизни может и не случиться. Даже если она безответная, её всё равно стоит прожить. Иначе, так и останешься — неполноценным.
— Брат?! У меня что — есть брат?? — Что за интонации, Ярославна? — строго прищуривается отец. — Ну, извини, папа. Жизнь меня к такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — Конечно. Он же мой ребёнок. Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. И терять любовь отца я не хочу! — А почему не со своей матерью? — Она давно умерла. Он жил в интернате. — Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с...
Кто-то испытывает счастье кормя птиц, а кто-то — стреляя в них. Но и тот и другой честно и уверенно скажут, что любят птиц. Просто… по-разному.
История Рафаэля и Дины. Дагер… Я ждала этой встречи. Это как встреча с детским кошмаром. Кошмаром была моя детская влюбленность в него. И вот… Разглядываю. И — да: хотелось бы чтобы он был некрасив, тощ, прыщав. Долбанулся бы разок головой, и подшаркивал ножкой. Но — нет. Все еще красив, гад. Возмужал, вытянулся, оброс мясцом. Холенный. И все такие же роскошные густые ресницы. — Как дела, ангел? — поднимаю на него свирепый взгляд. Рафаэль! О, боже. Мне казалось, имени красивее быть не...