Счастье, оно на самом деле иллюзия. Вот есть, а стоит присмотреться… в нем правды не больше, чем в личинах, которые примеряют чудовища.
...женщины подобны вишни цветам.
...умная жена не будет заострять внимание на глупостях.
Зашелестел багрянцем старый клен. Недолго ждать уже, еще день или два, и первый лист ляжет подношением на теплые доски террасы. И тогда можно будет смело сказать, что в город пришла осень.
Женщине сложно в мире мужчин.И с ними.И без.
Подвиг подвигом, но со шваброй в руках всяко надежней.
— Где она? — голос Седрика звенел от плохо скрываемой ярости.
— Кто? — миролюбиво поинтересовался Урфин, сложив руки на груди.
— Моя жена.
Прикинув, сколько времени прошло, Урфин предположил:
— Скорее всего, на кухне.
Значит, пока обошлось без слез.
— И что она там делает?
Деграс-младший, кажется, успел осмотреть кабинет, в котором просто негде было прятаться, и оценить состояние Урфина. Руку, во всяком случае, протянул.
Поднял рывком, и позвонки с тихим щелчком вернулись на место. Благодать.
— Обед тебе готовит. Или ужин…
— Шарлотта?
— Ну… да, если ты другой женой не обзавелся. И будет готовить еще месяц. Завтраки. Обеды. И ужины. А ты будешь их есть. Ясно?
— Она же не умеет…
Об этом, допустим, Урфин и сам догадался.
— Ничего, — он ободряюще похлопал Седрика по плечу. — Или научится, или ты похудеешь.
Кажется, ни один из вариантов Деграса не устраивал.
— За что? — очень тихо спросил он, опускаясь в кресло. И вид сделался несчастный… кажется, Шарлотта уже пыталась готовить. К концу месяца он или очень сильно сбросит вес и сам отошлет жену, или добьется от нее нормальной еды.
У нас говорят, что мужчина без семьи подобен ветру над пустыней. Ни сила, ни слабость его никому не нужны.
"Ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода - страшная вещь." (с)
— Иди-ка ты, Зослава, погрызи гранит науки. А коль погрызть не выйдет, то хоть помусоль слегка…
Жизнь - такое дело... как бы плохо ни было, помни, что может стать еще хуже.
Дорогие люди уходят. Больно думать об этом. А не думать - невозможно.
Пять минут, Таннис, это много… порой целая жизнь.
Конечно, справедливость – штука полезная, но не настолько, чтобы Таннис, разом о делах позабыв, бросилась ее восстанавливать.
– Тебе кажется, что твоя беда исключительна. Возможно, так оно и есть. Но ты либо научишься уживаться с нею, по-настоящему уживаться, или однажды погибнешь по какой-то нелепой случайности.
"Ей действительно было очень жаль... только жалость никогда и ничего не способна была изменить." (с)
Тайны, тыйны... скелеты в шкафах. Лежали бы себе дальше, что ж их всех так поговорить тянет? Или прав был честный вор и мой единственный, пожалуй, друг, когда говорил, что любая тайна душу корежит и наружу просится, что свойство у секретов такое: чем дольше хранишь, тем сильнее тянет поделиться.
… кто подсказал ей идею столь гениальную? С удовольствием пожала бы этому человеку горло…
Она слишком сильно любила, а потом сошла с ума. Любить вообще опасно для здоровья.
Я не хочу быть хорошей девочкой... хорошие девочки не умеют за себя постоять. Хорошие девочки влюбляются в неподходящих парней, верят им, рожают детей, а когда вдруг остаются одни, сходят с ума, не смирившись с предательством.
Я лучше буду плохой.
Плохих обидеть сложнее...
Все мы смертны, иные просто больше прочих.
-Ты всегда была скорее эмоциональна, нежели разумна.
Надо будет запомнить - этак красиво обозвать кого-то истеричной дурой.
Утро началось с сюрприза.
Роскошный букет роз и знакомый рыжий тип бесплатным приложением к цветам. Тип подпирал стену, которая, к счастью, была достаточно крепка, чтобы выдержать этакое безобразие. Ибо тип при ближайшем рассмотрении оказался широкоплеч, массивен и весьма неплохо сложен.
В анатомичке ему цены бы не было.
"Ни одна трагедия не длится вечно." (с)
Совесть как раз молчит. Она у него воспитанная, зараза.