…Взгляд не пуля – дырки между лопаток не пробьет.
– У тебя получится. Ты сильная. Ты способна вынести все!
— Ага, подчистую. Только стены оставлю!
– …А не собраться ли нам втроем, как раньше? Тряхнуть стариной! А то все работа, жена, дети…
— Ну, жена и дети только у тебя. У меня их нет, у Киры тем более. Особенно жены. И трясти тебе, папаша, лучше не стариной, а погремушками.
…Марафонец – это слегка алкоголик, у которого начинается ломка, если в день он пробежит меньше десятка километров…
У нас на курсе ходила шутка, что следователь прокуратуры может выжать из тюбика в два раза больше зубной пасты, чем той залили на заводе.
– А как у вас обстоят дела с алкоголем?
Слишком простой вопрос, чтобы не иметь второго дна. Что-то вроде проверки? Юрист должен быть категоричен, но в то же время лоялен?
— Пью, – осторожно ответила я. – Но с отвращением. И редко.
Переходя дорогу на красный, можно трудоустроить бригаду врачей скорой помощи и пару адвокатов.
Если не можешь остановить комедию абсурда – стань ее режиссёром!
— Во сколько и куда мне заехать?
Я бы с удовольствием заехала сама. По лысой голове. Сковородой.
Верно сказано: не суди товар по логотипу.
…Во взгляде явно читалось: познакомься Достоевский со мной, и своего «Идиота» он написал бы гораздо быстрее.
…Сила земного притяжения чувствуется острее, когда поднимаешься по карьерной лестнице.
От такого мажора жди не чаевых, а неприятностей.
…Я прошла тернистый путь госэкзаменов, защитила в неравном бою свой диплом и стала бесценным (с нулевой ценой на рынке вакансий) молодым специалистом.
Пятничными вечерами, такими, как сегодня, мне кажется, что я сошла с ума. Впрочем, в остальные дни недели я в этом абсолютно уверена. Но, когда в поте лица порхаешь с подносом по залу, мысль о собственной вменяемости вытесняется другой – о чаевых.
Очень горячая девушка способна нагреть мужчину на кругленькую сумму.
— Джером, мне тоже нравятся твои вторичные половые признаки: размер кошелька там, знатность рода… — промурлыкала я, подаваясь вперед и перетекая в позу, может, и не столь соблазнительную, зато свободную для броска. — И поскольку наши симпатии совпадают, предлагаю перейти прямо к телу… в смысле к делу. У меня, знаешь ли, года-то идут, время колоколом звенит, а я еще не замужем и без детей. А ведьма под венец должна идти молодой, чтобы как следует успеть мужу крови попортить!
И чего, спрашивается, пытались там рассмотреть, кроме моего позора? Шерстяные гольфы и бабулин подарок — розовые теплые рейтузы с начесом а-ля «не простуди свое доброе имя» — глушили даже чересчур расшалившееся мужское воображение. Причем контузия была гарантированной, и после нее психика восстановлению не подлежала.
С приездом в Хеллвиль темных я все больше по утрам похожа на мокрую соль в солонке: не высыпаюсь.
Но с тещей не поспоришь. Особенно когда она дает советы. В спальне. В брачную ночь.
— Слушай, а почему ты все о золоте? — вмешался Джером, видимо вспомнив, как искал монеты в окровавленных штанах друга. — Тебя так волнуют деньги?
— Нет, не волнуют, — фыркнула я. — Они меня, наоборот, очень успокаивают.
А ведь человека, решившего выздороветь, даже смерть порой остановить бессильна, не то что двое пришлых.
Джером скоро закончит развлекаться. Вон горожане за окном низко летать стали. Как думаешь — это к дождю или снегу?
... две умные женщины всегда смогут договориться, если перед тем не убьют друг друга.
— Я думал, девушки следят за своей фигурой…
— Я не слежу, — заверила я, цапнув-таки ещё теплый кругляшок, — и даже не шпионю. Я вполне ей доверяю.