— Пока люди, которые мне важны, знают правду, мне нет дела до остальных.
За звезды умеющие слушать, и за мечты, которые сбываются.
– Поскольку ты обрела склонность к сидячему образу жизни, мне не оставалось ничего иного, как самому принести сюда еду, – сказал он.
Мой желудок уже давно урчал от голода, но я никак не могла оторваться от книги. И вот еда сама явилась ко мне, правда не без участия Ризанда.
– Спасибо, – пробормотала я, опуская книгу на колени.
Он встретил мою благодарность коротким смешком.
– Всего лишь «спасибо». Никаких колкостей по поводу того, что верховный правитель превратился в слугу. Или: «Все это, Ризанд, ты можешь запихнуть себе в зад». – Он цокнул языком. – Ты меня разочаровываешь.
Я не ждала простоты и легкости. Во мне самой оставалось предостаточно страхов. Я понимала, что и Риз мог не знать, с какой стороны ко мне подойти. Но я… я хотела попробовать. С ним. Попробовать… что-то сделать вместе. Возможно, это была бы только телесная близость и больше ничего. А может, что-то еще. Сейчас я этого не знала. Мы бы вместе сообразили, что к чему.
Я уже достаточно исцелилась, чтобы у меня возникло желание попробовать.
Конечно, если такое же желание возникнет и у него. Если он попросту не уйдет, когда узнает, чего я хочу. Вернее, кого.
Не верховного правителя и не самого могущественного мужчину за всю историю Притиании.
Его. Того, кто однажды наполнил музыкой мою жуткую камеру в Подгорье. Кто возле трона Амаранты схватил кинжал, готовый сражаться за меня, когда остальные не осмеливались. Кто потом, после моего воскрешения, каждый день сражался за меня, не давая мне распасться на куски и исчезнуть.
Я ждала его в холодном, залитом лунным светом саду.
Но он не пришел.
– Я обязательно буду с тобой танцевать, – сказал Риз. В его голосе еще звучало волнение. – Если хочешь, всю ночь напролет.
– Даже если я наступлю тебе на ноги?
– Даже тогда.
– Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю на тебя? – спросил он, следя за движением моих губ и языка. – У меня появляется ощущение, что я умираю. Дыхание перехватывает. Я думаю о том, что отчаянно тебя хочу. Пока ты рядом, я не в силах ни на чем сосредоточиться. А эта каморка слишком мала, чтобы нам по-настоящему лечь. Особенно с моими крыльями.
Даже мои кошмары слишком устали, чтобы охотиться за мною.
Мы летели на встречу с королевами, чтобы раскрыть им величайшую тайну, которую предки Риза тщательно оберегали тысячелетиями.
Моя пара. Воплощение смерти. Победоносная ночь.
Я являлась всем, что было и чего не было, огнём и льдом, светом и тьмой, потопом и засухой.
Я была основой для творения мира.
«Сладкоголосая врунья, женщина со множеством лиц».
«Да, принцесса падали, теперь ты видишь. Ты видишь, что́ должна сделать».
«И ты продал нас. Продал всех подданных твоего двора… чтобы только вернуть меня».
Любовь… Целительный бальзам и – опасный яд.
Немногим удавалось пересечь границы Ночного двора и вернуться, чтоб рассказать об увиденном. Никто не знал наверняка, что таится на севере Притиана. Горы, тьма, звезды и смерть.(c) перевод katerinakondrenko
- Не вини себя за мгновение, приносящее удовольствие.;
Он затронул мою глубокую душевную рану. Она открылась , и оттуда полились слова, которые слышала только я. "Невежда, безграмотная девчонка, никчемность ,холодная гордячка!"- произносил язвительный голос Несты.
Я дала обещание , которое привыкла выполнять. Без этого обещания я чувствовала себя пустым местом.
Волны душевной боли рвались наружу, угрожая разорвать меня пополам. Я чувствовала: мне надо выговориться, иначе быть беде.
Если бы я сейчас не балансировала между жизнью и смертью , засмеялась бы от столь грубой лести.
— Убирайся. — Как обычно, твоя благодарность ошеломляет.
Если Тамлин поселил меня в своем роскошном поместье, это еще не значит, что я должна пресмыкаться перед ним.
Бессмертие обрекает нас на скуку, а скука, как известно, мать всех безрассудков.
Он обречен видеть все , что она творит. Достойное наказание за его зверства.
— Радуйся своему человеческому сердцу, Фейра. Жалей тех, кто вовсе ничего не чувствует.
С ним удивительно молчалось.
Надежда - вечная приманка , особенно для голодного ума.