Я буду сражаться за наше счастье. Всем, что есть в моем арсенале.
— Знаешь, когда враги неожиданно превращаются в друзей, это ничуть не легче, чем наоборот. Всегда начинаешь спрашивать себя: "Что ты просмотрела? Чему не придала значения?" А потом уже думаешь не столько о них, сколько занимаешься переоценкой собственных воззрений.
Принимать решения после долгого и тяжелого дня - удел безрассудных.
— Все мы сломлены, — вздохнула Мор. — Каждый по-своему - и там, где никто не видит.
— Зачем тратить усилия, если ты для себя уже все решила, — холодно сказал Эрис. — И я не собираюсь лишний раз тратить свое дыхание, чтобы все объяснять. Думай, что хочешь обо мне.
“Is Amren still your Second?”
[...] “If she wants it, it’s hers.”
“Even if she doesn’t have her powers anymore?”
“She’s now High Fae. I’m sure she’ll discover some hidden talent to terrorize us with.”
It’s not the dying that’s hard. It’s that I have to do it here. The last thing I’ll see is you assholes. (Amren)
"Я тебя вижу, - сказала я, повторяя слова, которые шептала когда-то. - И это меня не пугает."
— Когда взорвешься, девочка, не удивляйся, что содрогнуться миры.
Словно улитка, она забилась в невидимую раковину, чтобы не развалиться на куски.
– Ненавижу войну.
– Я тоже.
– И не только за смерть и ужасы, – продолжала Мор. – За то, что она делает с нами. За эти решения.
Привычка жертвовать собой была неотъемлемой чертой его характера. Он сжился с нею, как с руками, ногами и крыльями.
Все затихли.
Риз посмотрел каждому в глаза, включая и моих сестер. Меня он держал за руку.
— Какую речь вы хотите услышать: вдохновляющую или иную?
— Настоящую, — ответила за всех Амрена.
"Я был бы готов ждать тебя еще пятьсот лет, — продолжал он по связующей нити. — Тысячу лет. И даже если считанные месяцы - это все время, что мне было позволено провести с тобой, ожидание того стоило".
Ничто дурное не может меня разрушить, если я этого не позволю. И сила моя не в том, чтобы подавлять гадкие стороны своей личности или пытаться их уничтожить. Моя сила - в признании их существования, в готовности выйти им навстречу.
Нам всем понадобится время. Если оно лучший лекарь, пусть станет еще и лучшим строителем доверия.
Чтобы смотреть на все зло и жестокость мира, продолжая выбирать любовь и доброту, нужно быть очень сильной.
— Но только не становись моей тенью, — сказал Риз. — Спорь со мной. Огрызайся. Брыкайся.
— Разве я когда-нибудь вела себя по-иному?
— Я говорил тебе, как только мы пустим женщин в наш круг, они принесут только неприятности.
— Насколько я помню, Кассиан, — сухо ответил Рис, — ты говорил, что тебе надоели наши рожи, и женщины могли придать нам небольшую привлекательность, чтобы ты мог смотреть на нас целыми днями.
— Свинья, — сказала Амрен.
У нас намного больше помощи, чем мы можем представить.
— Я буду регулярно есть, если ты позволишь мне дважды в год превращаться во властную курицу-наседку.
Когда-то я боялась первого снега, переживала ужасную долгую, жестокую зиму.Но та долгая, жестокая зима, увела меня так глубоко в лес в тот день, почти два года назад. Долгая, жестокая зима, которая сделала меня настолько отчаянной, что я решилась убить волка, которая в конце концов привела меня сюда... к этой жизни, к этому... счастью
Мой мэйт, который так усердно и самоотверженно боролся, не надеясь, что я когда-нибудь буду с ним.Мы оба боролись за эту любовь, истекая кровью. Рис даже умер ради этого.
Как давно это было, какими далекими казались те дни. Словно жизнь назад.
— Ты там же, где я тебя оставил.