— Но только не становись моей тенью, — сказал Риз. — Спорь со мной. Огрызайся. Брыкайся.
— Разве я когда-нибудь вела себя по-иному?
— Я говорил тебе, как только мы пустим женщин в наш круг, они принесут только неприятности.
— Насколько я помню, Кассиан, — сухо ответил Рис, — ты говорил, что тебе надоели наши рожи, и женщины могли придать нам небольшую привлекательность, чтобы ты мог смотреть на нас целыми днями.
— Свинья, — сказала Амрен.
У нас намного больше помощи, чем мы можем представить.
— Я буду регулярно есть, если ты позволишь мне дважды в год превращаться во властную курицу-наседку.
Когда-то я боялась первого снега, переживала ужасную долгую, жестокую зиму.Но та долгая, жестокая зима, увела меня так глубоко в лес в тот день, почти два года назад. Долгая, жестокая зима, которая сделала меня настолько отчаянной, что я решилась убить волка, которая в конце концов привела меня сюда... к этой жизни, к этому... счастью
Мой мэйт, который так усердно и самоотверженно боролся, не надеясь, что я когда-нибудь буду с ним.Мы оба боролись за эту любовь, истекая кровью. Рис даже умер ради этого.
Как давно это было, какими далекими казались те дни. Словно жизнь назад.
— Ты там же, где я тебя оставил.
Я ни о чем не сожалею в своей жизни, кроме одного. Что у нас не было времени.
Если бы мне захотелось поговорить, он бы послушал. Если бы мне захотелось помолчать, он бы молчал в ответ. Это была наша негласная сделка с самого начала — слушать, если другому это нужно, и давать личное пространство, когда оно потребуется. Он еще рассказывал мне все то, что происходило с ним, все, что он видел под горой. Были ночи, когда я целовала его слезы, одну за другой.
К звездам, которые слушают, Фейра. К мечтам, которые сбываются, Рис.
Бессмертие не было безмятежной молодостью.