-Эдион, адарланцы сожгли наш древний трон из оленьих рогов. Какой трон займет наша королева?
-Тогда я построю ей новый. Из костей наших врагов.
— Надежду невозможно уничтожить. Можно поработить людей, но и тогда у них останется надежда. Можно уничтожать их тысячами, а надежда будет жить.
Король равнодушно пожал плечами:
— Когда голова слетает с плеч, все надежды исчезают.
Луны в эту ночь не было. В слабом свете звезд Селена разглядывала шрам на ладони. Ее клятву Нехемии.
Она обязательно заберет у Аробинна Ключ Вэрда, а потом разыщет и два других. В отличие от Брэннона, она не станет хранить Ключи у себя. Пусть вернутся к своим воротам. Она восстановит магию, уничтожит адарланского короля и освободит всех жителей Эрилеи, чего бы ей это ни стоило, сколько бы времени ни потребовало и как бы далеко ни пришлось зайти.
Она запрокинула голову, глядя на звезды. Она была Аэлиной Ашерир-Галатинией, наследницей двух могущественных родов, защитницей некогда славного народа и королевой Террасена.
– Я – Аэлина Ашерир-Галатиния, и я не буду бояться…
Лед и пламень. Иней и угли. Это была битва двух стихий. Стальная воля Рована разбивала магию Селены, чтобы природный дар не превратил ее в обугленный труп.
Она не позволит свету угаснуть.Она наполнит мир светом. Ее светом, ее даром. Ее свет так ярко воссияет во тьме, что все потерявшиеся, израненные и сокрушенные душой и сердцем найдут путь домой. Ее свет станет маяком для тех, кто пока жил на дне пропасти. Она ошибалась: это не будет битва двух чудовищ. Это будет битва света, изгоняющего тьму.Она не будет бояться.Она возродит мир. Возродит для тех, кого она любила своим необузданным пламенным сердцем. Это будет такой блистательный мир, что при встрече с ушедшими родными она без стыда посмотрит им в глаза. Она построит этот мир для своего народа, для всех тех, кто сумел выжить в страшные годы адарланского владычества, но не расстался с мечтой о свободной родине. Их она больше никогда не оставит. Она построит им королевство, какого еще не видел мир, даже если для этого ей придется отдать все свои силы и саму жизнь.Она их королева, и она не вправе предлагать им что-то меньшее.
Это напоминание. Моя смерть… вернее, убийство, которое ты, конечно же, совершишь, – это напоминание. Не им. Напоминание о том, что́ они сделали с тобой. Это ведь они сделали тебя такой.
Наш мир во многом зависит от успеха маленьких шагов
Когда идёт война, о красоте не думают
Я буду сражаться за наше счастье. Всем, что есть в моем арсенале.
— Знаешь, когда враги неожиданно превращаются в друзей, это ничуть не легче, чем наоборот. Всегда начинаешь спрашивать себя: "Что ты просмотрела? Чему не придала значения?" А потом уже думаешь не столько о них, сколько занимаешься переоценкой собственных воззрений.
Принимать решения после долгого и тяжелого дня - удел безрассудных.
— Все мы сломлены, — вздохнула Мор. — Каждый по-своему - и там, где никто не видит.
— Зачем тратить усилия, если ты для себя уже все решила, — холодно сказал Эрис. — И я не собираюсь лишний раз тратить свое дыхание, чтобы все объяснять. Думай, что хочешь обо мне.
“Is Amren still your Second?”
[...] “If she wants it, it’s hers.”
“Even if she doesn’t have her powers anymore?”
“She’s now High Fae. I’m sure she’ll discover some hidden talent to terrorize us with.”
It’s not the dying that’s hard. It’s that I have to do it here. The last thing I’ll see is you assholes. (Amren)
"Я тебя вижу, - сказала я, повторяя слова, которые шептала когда-то. - И это меня не пугает."
— Когда взорвешься, девочка, не удивляйся, что содрогнуться миры.
Словно улитка, она забилась в невидимую раковину, чтобы не развалиться на куски.
– Ненавижу войну.
– Я тоже.
– И не только за смерть и ужасы, – продолжала Мор. – За то, что она делает с нами. За эти решения.
Привычка жертвовать собой была неотъемлемой чертой его характера. Он сжился с нею, как с руками, ногами и крыльями.
Все затихли.
Риз посмотрел каждому в глаза, включая и моих сестер. Меня он держал за руку.
— Какую речь вы хотите услышать: вдохновляющую или иную?
— Настоящую, — ответила за всех Амрена.
"Я был бы готов ждать тебя еще пятьсот лет, — продолжал он по связующей нити. — Тысячу лет. И даже если считанные месяцы - это все время, что мне было позволено провести с тобой, ожидание того стоило".
Ничто дурное не может меня разрушить, если я этого не позволю. И сила моя не в том, чтобы подавлять гадкие стороны своей личности или пытаться их уничтожить. Моя сила - в признании их существования, в готовности выйти им навстречу.
Нам всем понадобится время. Если оно лучший лекарь, пусть станет еще и лучшим строителем доверия.
Чтобы смотреть на все зло и жестокость мира, продолжая выбирать любовь и доброту, нужно быть очень сильной.