— Мне нужен был дом, а ей защитник. Только я не смог её защитить.
— Ты не виноват.
— Виноват. Я не спас её. Моя вина. Я мужчина, а значит должен защищать свою женщину. И не имеет никакого значения, люблю я её или живу с ней из-за долга. Беря женщину, игуш берёт ответственность за неё и за её детей. Мужчина для своей женщины — отец, муж, сын и вождь. Я жив, а она ушла к предкам. Моя вина.
— Почему ты не зарезал его, Бешеный Алан? — Игуш развернулся и теперь внимательно всматривался в лицо собеседника.
— Не смог. Смерть необратима, а я хочу, чтобы у него был шанс. Если Вадий спасёт его, то кто я такой, чтобы оспаривать его решение?
— Я приму решение, когда буду точно знать, что вы решили претендовать на корону.
— Да на кой она мне нужна! — воскликнул конт Валлид. — Ты не сказал мне ничего интересного, Алвис. Я вернусь вечером, принесу тебе еды, и мы продолжим беседу.
— Это не моя тайна, кир Алан. Но я выполню задание и, если придётся убить вас, сделаю это без сомнений.
— Я знаю, — кивнул конт. — Алвис, ты мне нравишься. Я бы предпочёл видеть тебя в друзьях. Но если ты станешь моим врагом, то берегись.
— Я это запомню, кир Алан, — без тени иронии произнёс ксен, перед тем как Виктория вставила ему в зубы кляп.
— А мне можно принимать решения? — нерешительно спросил Дар, глядя на конта большими испуганными глазами.
— Кир Дарен, — строго произнёс Алан. — Вы отвечаете за своих людей и должны сами заботиться о них. Ошибки ваших людей — это ваши ошибки. Достижения ваших людей — ваши достижения. Вы вправе принимать решения, предварительно получив моё согласие, но нести ответственность тоже будете вы. С того, кто правит, и спрос больше.
«Не палач несёт ответственность за казнь, а судьи».
— Твоя душа уникальна. Создатель трудился над нею не для того, чтобы ты ломала себя. Твоя цивилизованная часть взбунтовалась против того что творит первобытная половинка, она не смогла вынести этого и вот результат. Утеряна гармония. Инь и Янь. Свет и Тьма. Добро и Зло. Вадий и Ирий. Ангел и Демон. Всегда рядом, всегда дополняя друг друга. Без солнца нет тени. Ты этого пока не понимаешь и пытаешься делить душу на два цвета. Что может быть хуже? Это самая большая награда для живого — быть собой. Принимать решения, позволять себе ошибаться, бороться и побеждать, созидать и разрушать. Вам дан выбор. Помни об этом.
Ну почему там, на далёкой Земле мы забыли, как нужно отдыхать? Почему не сохранили это чудо, эти обряды, эту сильнейшую энергетику, которая напитывает каждый нерв, каждую клеточку тела, каждую ниточку души, связывающую нас с мирозданием? Как много мы забыли в угоду чужим богам, в угоду чужим планам, заменив духовное на материальное.
— Не думайте о прошлом, кир Алан, думайте о будущем. Если Ирий памяти лишил, значит, так и нужно, и не нам идти наперекор его воле. Не ищите ответов в прошлом, живите здесь и сейчас.
И это верно.
Власть — огромная ответственность и огромное испытание. И свобода, которую она даёт — лишь иллюзия.
— Вась, ну что тебе стоит, а? Засунь её куда-нибудь в пекло подальше, — с просящей улыбкой произнёс ангел. — Мой шеф после разговора с ней три часа медитировал на водопад.
— А мой успокоительную настойку пил вёдрами, — пробормотал чёрт Вася. — Не могу, Ксю, даже не проси!
– Когда двое любят друг друга, им по плечу любые свершения.
– Не покидай меня, малыш. Я не хочу жить, зная, что не спас тебя. Пожалуйста.
Летта вздохнула и открыла глаза.
– Мне стоило захотеть умереть, чтобы услышать эти слова, да Габриэль?
– Я смогу прожить без тебя, малышка, но моя жизнь потеряет половину очарования. – Габриэль легко поднял Летту на ноги.
– Я не стану перед тобой оправдываться и извиняться, когда-нибудь ты поймёшь, отчего я поступил так. Но позволь мне быть рядом, позволь провести тебя через перерождение, позволь открыть тебе тайны мироздания, научить всему, что нужно знать ходящей. Позволь мне видеть, как растут твои дети, оберегать и защищать их, как я защищал тебя и Алмара. Я люблю тебя, Лютик. Как женщину, как сестру, как дочь, как мир, который я создал. Ты часть моей вселенной, и без тебя она потеряет своё очарование. Я не хочу тебя заставлять, ты должна сама принять решение. Хочешь ли ты вернуться, Летта?
– Не произноси вслух того, о чём пожалеешь.
– Ты не цепляешься за месть. Ты верен семье. Той семье, что приютила тебя. Даже ради вечной жизни ты не предашь дружбу.
– Она не такая, как мы, и никогда такой не станет. Для неё личная свобода дороже короны. Виола никогда не будет жить на цепи.
Габриэль и Теркай ползали между городами, расставляя на земле маленькие модели каких-то телег и фигурки людей.
– Ставь левее, – бурчал Габриэль. – У тебя сто процентов родится сын, поэтому тренироваться играть с ним нужно уже сейчас.
– А если дочь? – Теркай помахал перед носом ледяного дракона маленькой фигуркой девушки и торжественно водрузил её на стене одного из замков.
– Никаких дочерей! – категорически заявил Хозяин Перекрёстка. – Я в куклы не играю! Их же надо в платья одевать, чаем поить… Это ужасно, Таракашка. Нет, нет! Никаких девочек!
– Но ты же любишь одевать своих пассий, – ехидно ввернул чёрноволосый, и Маска усмехнулся.
– Так это же совершенно другое! Они мне за это…ну, короче…раздевать их потом намного приятнее.
– Почему мы любим, Тер?
– Думаю, нам просто не хватает тепла. Когда ты принимаешь в себе любовь, ты словно получаешь ещё одно сердце в подарок. Два сердца вместо одного. Они трепещут в твоей груди, бьются в одном ритме и постепенно сольются в одно огромное и горячее сердце. Разве это не прекрасно?
– Стремись к добру, не забывая о смехе и радости. Если у тебя случилось горе, в действительности это не горе, а простое предупреждение, что ты делаешь что-то не так. Не заботься о завтрашнем дне, о тебе заботятся твои боги. Живи весело и честно, радуйся каждому данному тебе дню, и тогда в следующем рождении ты поднимешься на более высокую ступень. Всё просто и всё очень действенно.
– Контролировать женщину всегда легче, когда она влюблена.
– Зачем? – тихо спросил он.
– Я не хочу быть ничьей марионеткой, – безучастно произнесла Летта.
– А если я отпущу тебя? Перережу нити, нас связывающие, ты захочешь вернуться? – Холодные пальцы стража гладили девичье лицо, но Летта ничего не чувствовала.
– Зачем? – всё так же безразлично спросила она.
– Я хочу, чтобы ты жила. Живи за нас обоих, мой Лютик. Я отпускаю тебя, но, если ты захочешь вернуться, я буду ждать.
Габриэль наклонился и легко коснулся холодными губами губ девушки.
– Без дров потухнет любой костёр, а без эмоциональной подпитки умрёт любая любовь.
– У тебя есть титул?
– Мой отчим – герцог, – обиженно буркнула Летта. Пусть не думает, что она какая-то там нищенка. – А я графиня, между прочим.
– Это ничего, что я лежу перед вашей светлостью, словно бревно? – прищурились смеющиеся глаза.
– Дозволяю! – великосветски кивнула Летта и прыснула. – Ты ведь августейшее бревно.
– Я бревно-аристократ, – серьёзно ответил Маска.
– Что ты хочешь взамен? – возвращаясь на трон, спросил Хозяин Перекрёстка.
– Свободы! – слова слетели с губ, словно только и ждали этого вопроса. – Прошу снять с меня метку Алмара и кольцо Антео!
– Свобода заключена не в атрибутах, она в сердце. Но я сделаю, как ты просишь, мой маленький Лютик.
Красивый мужчина – это тот, кто чуть симпатичнее обезьяны. У каждого свой критерий красоты, и внешность играет в этом не первую роль.