не смейте пенять на мир, судьбу, Конец света и прочие декорации новой жизни. Вините себя сами, люди. То, что теперь нас окружает, то, как мы живём, заслуга наших рук и ничьих больше.
«Жизнь нужно любить. Жизнь нужно прожить так, чтобы в старости не было сожалений. Жизнь одна, другой такой не будет».
этот мир лишился свободы. Её нет. Нигде и никакой. Всегда есть тот, кто управляет, и тот, кто подчиняется. А тем, кто управляет, управляет кто-то ещё.
Нет в этом мире такой правды, которая смогла бы угодить всем и каждому.
Обязательно найдётся тот, кому эта правда не понравится. Обязательно найдётся тот, кто предпочтёт правде ложь. Ложь — болезненное, но не смертельное оружие. Порой ложь способна защитить… оградить от удара в сердце. В то время когда правда, способна одним точным выстрелом превратить сердце в комок серого пепла;
Не бойтесь тех, кто идёт перед вами.
Бойтесь тех, кто держится в тени.
Что такое судьба? Кто она такая, что решает за человека кем ему быть, и кем стать? Она заставляет страдать, строит козни и смеётся за спиной. Она сводит тех, кто никогда не уживётся вместе, и разводит по разным дорогам тех, чьи сердца когда-то бились в унисон.
Взрослым никогда нас не понять...они слишком быстро забывают каково это - не понимать даже самого себя.
Человек, дающий себе отчёт в том, что совершает глупость, возможно, совершает самый правильный поступок в своей жизни
Кричать не имеет смысла. Криком можно лишь до крови содрать горло, но так и остаться неуслышанной.
Счастье - оно... прозрачное, поэтому так часто мы его не замечаем. Оно здесь, прямо перед глазами. Их надо просто открыть.
- Можно не быть проницательным, когда все лежит на поверхности.
... что выгляжу я, как печальный сумасшедший - с горящими глазами и глубокой душевной трагедией, которая так четко вырисовывается у меня на лице.
Горечь и печаль никуда не исчезли, они все там же - в глубине его зеленых глаз, но теплота, которая в них появилась, блеск, словно первый лучик солнца сумел пробиться сквозь пучину туч, будто волшебством наполняют душу.
Это вымученное счастье, с горьким привкусом , недолговечное. Но оно мое. Только мое, и я ни с кем не стану его делить.
Никогда не думала, что может быть так больно. Думала, что знаю о боли все, но нет... Физическая боль - ничто в сравнении с тем, как медленно и изощренно способны убивать слова и поступки.
Я боялась. Я была глупа. Мой шрам - просто царапина по сравнению с тем, как у многих людей изуродованы души.
Я думала, время нельзя поставить на паузу. А сейчас, в один из самых тяжелых моментов жизни, кажется, будто время намеренно замедлило ход.
Мои слезы утонили в луже крови, расползающейся вокруг его головы. Его глаза закрылись одновременно с моими. Игра закончилась. Мы все проиграли. Глупые птицы...
- Людям незачем знать о том, что их в принципе не интересует. Общество слишком эгоистично, чтобы делиться с ним своими проблемами, а затем изо дня в день видеть фальшивые сочувствующие улыбки. Все, чего я хочу, - это спокойно доучиться.
Деньги не могут заменить любовь и искренность . что ждешь от близких, тепло ,что ищешь в их объятиях и утешения в гпазах. Семья должна быть едина , дружна , высока и нерушима ,как защитная стена. В семье не бросают друг друга - ведь тогда стена разрушится как шаткий спичечный домик.
Всё это принадлежит чудовищу, любителю играть с чужими судьбами. И я продолжаю разглядывать это чудовище. Всё равно, что на пламя смотреть: знаешь - обожжет, укусит, а взгляд отвести не можешь, зачарована им.
Но кто мне поверит, что знакомства с Шейном из FB и наши с ним отношения находятся на уровне где-то между - "ненависть: гори ты, Шейн в аду" и "ненависть а-ля: один из нас умрёт от рук другого"
Никто не поверит.
Шейн напоминал самое мерзкое, самое противное, и самое надменное существо из всех, что только можно вообразить! Его взгляд говорил лишь одно: "Ну, давай, ничтожество, облажайся и я с удовольствием это прокомментирую".
Мир, в который ты так стремишься попасть сожрёт тебя со всеми потрахами, если не избавишься от слабостей.
– Двадцать кругов, Миллер.
– Ладно, но если я умру, это будет на твоей совести!
– О, поверь, моя совесть будет чиста.
– Подонок, – и я двинулась с места.
– Что ты сказала?
– Окно, говорю, открой. Несёт высокомерием.
– Или перегаром? – усмехнулся Шейн.