Кочегары Освенцима и вертухаи Колымы лучше Канта доказали, что бога нет.
Революции происходят для всех, но не для каждого.
Marlboro правильно поджигать только Zippo. Парень, если ты хочешь себе место на рынке, тогда живи по правилам.
Жил-был Географ один,
Карту имел и глобус.
Но он детей не любил,
Тех, что не метили в вуз.
Он их чуханил всегда,
Ставил им двойки за все,
Был потому что глиста,
Старый, вонючий козел... Служкин хохотал так, что чуть не упал с лестницы...
Я думал, что я устроил этот поход из своей любви к Маше. А оказалось, что я устроил его просто из любви. И может, именно любви я и хотел научить отцов - хотя я ничему не хотел учить. Любви к земле, потому что легко любить курорт, а дикое половодье, майские снегопады и речные буреломы любить трудно. Любви к людям, потому что легко любить литературу, а тех, кого ты встречаешь на обоих берегах реки, любить трудно. Любви к человеку, потому что легко любить херувима, а Географа, бивня, лавину любить трудно.
Успеваемость по предмету всегда зависит от учителя. Не бывает хороших учителей, у которых все ученики двоечники, поверьте моему опыту
Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая
По-моему, нужно меняться, чтобы стать человеком, и нужно быть неизменным, чтобы оставаться им
У проходной Служкин неожиданно увидел продрогшего, танцующего на месте Овечкина с сугробом на голове.– Какими судьбами? – задержавшись, поинтересовался Служкин.– Человека жду… одного… – проклацал зубами Овечкин.– В мае влюбляться надо, – посоветовал Служкин.
Конечно, на первый взгляд ты податливый: мягкий, необидчивый, легкий на подъем, коммуникабельный... Но ты похож на бетономешалку: крутить ее легко, а с места не сдвинешь, и внутри -- бетон.
- А тебе, Витя, не хотелось бы начать все сначала? - негромко вдруг спросила Лена. Служкин помолчал.
- Этот вопрос нельзя задавать, - сказал он. - И думать об этом тоже нельзя. Желать начать все сначала - это желать исчезновения нашим детям
Кто сказал, что я неудачник? Мне выпала главная удача в жизни. Я могу быть счастлив, когда мне горько
палая листва плыла по канаве, как порванное в клочки письмо, в котором лето объясняло, почему оно убежало к другому полушарию.
Умение терять - самая необходимая штука в нашей жизни
Сейчас все хотят одного: тепла, уюта, покоя. Но отрава бродяжничества уже в крови. И никакого покоя дома они не обретут. Снова начнет тревожить вечное влечение дорог - едва просохнет одежда и отмоется грязь из-под ногтей. Я это знаю точно. Я и сам сто раз зарекался - больше ни ногой. И где я сейчас?
Мосты - самое доброе изобретение человечества. Они всегда соединяют
- Виктор Сергеевич, вы умеете первую медицинскую помощь оказывать?
- Последнюю умею. Медными пятаками глаза закрывать.
Дай бог мне никому не быть залогом его счастья. Дай бог мне никого не иметь залогом своего счастья. И еще, дай бог мне любить людей и быть любимым ими. Иного примирения на земле я не вижу.
Честным хорошо быть только потому, что верят, когда врешь
Я человека ищу, всю жизнь ищу - человека в другом человеке, в себе, в человечестве, вообще человека!..
Находишь только тогда, когда не знаешь, что ищешь. А понимаешь, что нашел, чаще всего только тогда, когда уже потерял.
Перечень запомнившихся прибауток географа. (Страницы приведены по данному изданию ).
Снаружи шоколадка, а внутри кокос. Поначалу сладко, а потом понос (17).
Хорош не хорош, а вынь да положь (18).
Доведет доброта, что пойду стучать в ворота (20).
Ори не ори, будут пить до зари (22).
Квартира, машина и хрен в пол-аршина (22).
Имеет терема, а пригреет тюрьма (37).
Давай ищи съеденные щи (39).
Вольный художник – это босой сапожник. Все умеет, ничего не имеет (45).
Невесты без причинного места (49).
Залетайте в самолетах «Аэрофлота» (50).
Ей неохота… да и мне неохота. Взяли и завязали (50).
В плечах аршин, а на плечах кувшин (56).
Жег глаголом, да назвали балаболом (74).
Посмеяться над собой – значит лишить этой возможности других (74).
Метили в цари, да попали в псари (78).
Без шутки жить жутко (98).
О нем поминки, и он с четвертинкой (100).
Смышлен и дурак, коли видит кулак (100).
Атлет объелся котлет (103).
Новое поколение выбирает опьянение. Молодежь тянется к культуре: пришла узнать, чем отличается Тинторетто от «Амаретто» (104).
Кто за ляжки, а мы за фляжки (113).
Но долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я литрой пробуждал (114).
Бог, когда людей создавал, тоже не выбирал материала (120).
А я не люблю, когда мне ставят сапоги на пироги (182).
Как я – на коне и в броне (186).
Я стою на асфальте, ноги в лыжи обуты. То ли лыжи не едут, то ли я долбанутый (195).
Брехать – не кувалдой махать (216).
Командир пропил мундир (217).
Язык Златоуста, да мыслей негусто (226).
Невеста из сдобного теста, жених – на свободе псих (227).
Ну, пьянка, естественно, застолье как в период застоя (227).
Свидетели наставляют в добродетели (227).
А потом свадебное путешествие: молодая пара в туче дыма и пара (227).
По-моему, нужно меняться, чтобы стать человеком, и нужно быть неизменным, чтобы оставаться им (228).
Говорит, что астроном, а бежит лишь в гастроном (234).
Подначки в заначке (249).
Страшнее беса посреди леса (251).
Объелся репой, вот и свирепый (253).
Это что за видение из публичного заведения? (254).
На Свете счастья нет (254).
То, что раньше было – преамбула. А сейчас будет амбула (260).
Тебе орден, а ему по морде? (265).
Великий факир изгадил сортир (267).
Доверишь листу – не донесешь Христу (278).
Горе со щалми, счастье с прыщами (281).
Дал, да потом страдал (293).
У париев нет комментариев (293).
Окиян окаян, где же остров Буян? (296).
Молитвы у попа о том, что ниже пупа (296).
Задним местом в царствии небесном (299).
Новости из Временных лет повести (321).
Горе как море. Да случай был: мужик на соломинке переплыл (328).
Жил генерал, да жир разорвал (338).
Погрузился в сон, не надев кальсон (378).
Я проиграл. И на бога не надеялся, и сам плошал (453).
Начальство решило, что в лице меня оно вырастило глисту длиною в версту (498).
На каждое мое положение от тебя унижение (499).
Посмеяться над собой — значит лишить этой возможности других
Пацаны, понятное дело, ещё не спали. Валерка соорудил себе «домик» от комаров: стыбзил у вожатки горсть канцелярских кнопок и прикрепил к стене край своей простыни, натянутой, как крыша, на обе спинки кровати. К спинкам простынь была привязана тесёмками из бинта. Половина простыни пологом закрывала «домик» сбоку. В «домике» было уютно, будто на верхней полке в вагоне. Пацаны иззавидовались и тоже принялись мастерить себе «домики», правда, ни у кого не получалось так ловко, как у Валерки.
... только невидимую, чтоб залез туда – и будто исчез. Сидеть бы там и наблюдать, но не присутствовать…