Цитаты из книг
Я сбежала оттуда, чтобы жить, но жить я не умела и до того, как туда попала.
Как только я стану совершеннолетней... меня казнят. В мире будущего хранение и использование оружия карается смертью, и я нарушила этот закон, поэтому восемнадцатый день моего рождения станет днём моей смерти. Если только мне в руки не попадёт очередное "оружие" – несокрушимая боевая единица в обличии мужчины, сверхчеловек, одержимый идеей мирового господства.
...есть вещи, которые никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя заменить. Ты всегда будешь чувствовать себя неполноценным при мысли об их утрате...
Как только я стану совершеннолетней... меня казнят. В мире будущего хранение и использование оружия карается смертью, и я нарушила этот закон, поэтому восемнадцатый день моего рождения станет днём моей смерти. Если только мне в руки не попадёт очередное "оружие" – несокрушимая боевая единица в обличии мужчины, сверхчеловек, одержимый идеей мирового господства.
Взгляды их скрестились, и я понял, что эти двое — заклятые друзья. Логичность науки столкнулась с эфемерностью веры.
Иной раз даже самые несчастные люди Земли с восхищением и трепетом признают уникальность и красоту своей родной планеты. Здесь ты человек — кузнец своего счастья, свободный и могущественный царь природы. Но как ты отреагируешь на то, что в один мирный осенний денек перед тобой появятся два крепыша с заявлением, что твой обожаемый мир на самом деле — тюрьма, в которую ссылают преступников с другой планеты. И что ты — заключенный, мотающий на Земле свой срок. Нет, не за убийство, разбой или...
Тэд всегда был одет, как бомж, то есть по последней молодежной моде.
Иной раз даже самые несчастные люди Земли с восхищением и трепетом признают уникальность и красоту своей родной планеты. Здесь ты человек — кузнец своего счастья, свободный и могущественный царь природы. Но как ты отреагируешь на то, что в один мирный осенний денек перед тобой появятся два крепыша с заявлением, что твой обожаемый мир на самом деле — тюрьма, в которую ссылают преступников с другой планеты. И что ты — заключенный, мотающий на Земле свой срок. Нет, не за убийство, разбой или...
Пуля по сравнению с человеком ничтожна, но едва ли человек мог с ней спорить.
В войне, которая превратила меня из знатной маленькой леди в бесприютную сироту, не последнюю роль сыграли тайнотворцы — сверхлюди, отпрыски отверженной, низшей касты, практически вымершей вследствие вековых репрессий, природных катастроф и эпидемий. Восставшие из пепла, они стали символом борьбы за свободу и равенство, которая растянулась на шесть лет. Шесть лет, которые научат меня ненавидеть захватчиков и любить тайнотворца.
— Женщины. — Пробормотал Пэри. — Нелогичны и потому так интересны.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
— Все это глупость… мол, женщины все одинаковые. Это не так. За всю свою жизнь я не встретил ни одной одинаковой женщины, джиэда. Я изучал жизнь по их глазам. Распознавал эмоции по малейшему движению лица и тела. Палитра чувств, настолько обширная, что люди устали придумывать им названия, читались мной в новых неповторимых сочетаниях в их голосе и взгляде. Женщины — самое главное чудо этого мира.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
Все это время он гадал, как она может оставаться такой спокойной на пороге гибели. Ответ оказался так прост. Ким Рендал была человеком, который умел по-настоящему жить, не сожалея о прошлом, не думая о будущем.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
— Ты должен знать, что я думаю, Ри. — Проговорила медленно и нежно Ким, спускаясь ниже по телу мужчины, чувствуя судорожное биение сердца и дыхание. — Кто-то же должен был тебе открыть глаза на правду. Ваши зеркала и ваши женщины… они испорчены. Поэтому к черту зеркала и женщин. Истину ты можешь отлично прочитать в моих глазах.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
— Представь, красавица. Только ты и я, в одной комнате, наполненной ароматами жженого сандала и корицы. Ночь тихая, южная, спокойная, которая просто создана…
— Для того, чтобы выспаться. — Оборвала его холодным тоном девушка.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
Женщины, они такие. Говорят одно, думают в это время о другом, а делают третье.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
— Что тебя не устраивает? У тебя будет отдельная комната, полно свободного времени, вкусная, свежая еда, право выходить когда захочешь и… эти… реактивы.
— Да потому что ты… — Ким постепенно замолчала, опуская руку, которой все это время тыкала в его сторону. А действительно… что ее не устраивает? Свободная комната. Время. Реактивы. И высокородный идиот в услужении, который сойдет за лаборанта… — И доступ в библиотеку!
— В любое время дня и ночи. — Улыбнулся так очаровательно и красиво мужчина, что у большинства женщин от подобной картины подогнулись бы коленки. — Точнее в то самое время, в которое мы не будем заняты более важными вещами.
— Важными… в-вещами? — Пробормотала Ким, делая отступающий шаг назад.
— Фейерверки, девушка. — Пояснил он с абсолютной серьезностью. — Фейерверки.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
— Девчонка одна, дрянь. Украла мою невесту. — Бросил он резко, слушая минутную тишину.
— Черт, мне уже этого хватит, чтобы при одном воспоминании лыбиться весь год. До следующего раза, когда очередная женщина украдет твою… очередную женщину. Слабеешь, Эдан. — Смеясь Пэри, похлопал раздраженного брата по плечу. — А у мужчин спасание красавиц уже не в моде?
— Просто среди мужчин нет самоуверенных дур. — Выплюнул Эдан.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
Я достаточно умен, чтобы признать собственную глупость.
Дракон, которого даже «любящие» родственники боятся, преследует ГГню. Но и ГГня здесь не «пугливый цветочек», но и не зарвавшаяся хамка, дает ему достойный отпор.
— … я не хочу нарушить ритм твоей обычной жизни и сидеть у тебя на шее. Знаешь, со мной всегда полно проблем…
Она попыталась выставить это как шутку, невнятно рассмеявшись. Не выгорело.
— Мой ритм жизни только и ждал, чтобы его нарушили.
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
Возможно, приземлившись за сотни километров от Эохайда, она даже поверит в то, что когда-нибудь сможет забыть его лицо. Между ее бедер.
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
Друг он всегда верен и всегда любит, а любовник не всегда верен и не всегда… является другом.
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
— Чувствовать себя несчастным просто от того, что когда-нибудь будешь несчастным, — бессмысленный расход эмоций.
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
...понятие справедливость придумали все же люди, но никак не боги. Те, кто вершит нашими судьбами, с этим словом не знакомы. Справедливость — наивная мечта, которую этот мир в глаза не видел. О которой не слышал даже.
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
...боги существуют до тех пор, пока в них верит хотя бы один человек, и это аксиома.
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
— Люди… что ты думаешь о них?
Брес неторопливо повернулся в ту сторону, где не так давно скрылась рабыня.
— Я никогда не видел их, никогда… не разговаривал, но так много слышал! — Продолжил с едва сдерживаемым воодушевлением парень, всматриваясь в старшего брата, который, напротив, упрямо отводил взгляд. — А ты… какими они кажутся тебе?
— Мимолетными. Сумасшедшими. Счастливыми. — Отрывисто ответил Брес, охватив в этих трех примитивных словах всю многогранность сути такого удивительного существа как «человек».
Будучи четыре года назад унизительно брошенной своим возлюбленным, Айрис вопреки логике не мечтает о кровавой мести. И все же совет своей престарелой наставницы посетить свадьбу Сета и Таи встречает оправданным сопротивлением. Но что такое желание некогда выкупленной из рабства девушки, которая с тех пор живет на попечении колдуньи, против воли последней? Да будет так! Вот только Айрис не намерена идти на пиршество в компании лишь своего разбитого и беспросветно одинокого сердца. Если уж этот...
Расставляя руки в стороны, я решаю поинтересоваться.
— Каким ты находишь мое платье?
— Лишним. — Отвечает Аман, срываясь с места.
Мой отец — священник — не любил говорить о прошлом. Сто лет назад случилось то, что люди сейчас зовут Апогеем. То, что выкосило две трети всего человечества, что вынудило выживших оставить города, что отбросило нас в развитии на несколько веков назад. Мой отец не любил говорить о прошлом, в частности — о несостоявшемся конце света и тех, кто не позволил этому свету закончится. Ожившие герои страшных легенд, заявившие о себе во всеуслышание век назад. Хотя героического в них столько же,...
Коварнейший из приемов — намекать на мой юный возраст, проводя параллель с моим умственным развитием.
Мой отец — священник — не любил говорить о прошлом. Сто лет назад случилось то, что люди сейчас зовут Апогеем. То, что выкосило две трети всего человечества, что вынудило выживших оставить города, что отбросило нас в развитии на несколько веков назад. Мой отец не любил говорить о прошлом, в частности — о несостоявшемся конце света и тех, кто не позволил этому свету закончится. Ожившие герои страшных легенд, заявившие о себе во всеуслышание век назад. Хотя героического в них столько же,...
Когда же произошла это волшебная трансформация? Когда я поняла, что отдаление от этого мужчины принесет мне боль, которая будет ощущаться на физическом уровне? А если проще, когда я успела так втрескаться в него?
Мой отец — священник — не любил говорить о прошлом. Сто лет назад случилось то, что люди сейчас зовут Апогеем. То, что выкосило две трети всего человечества, что вынудило выживших оставить города, что отбросило нас в развитии на несколько веков назад. Мой отец не любил говорить о прошлом, в частности — о несостоявшемся конце света и тех, кто не позволил этому свету закончится. Ожившие герои страшных легенд, заявившие о себе во всеуслышание век назад. Хотя героического в них столько же,...
...не знаю, что там насчет всемогущества, но, по-моему, основной людской талант заключается в том, что мы можем свыкнуться с любой мыслью или условиями, какими бы невыносимыми они не показались вначале.
Мой отец — священник — не любил говорить о прошлом. Сто лет назад случилось то, что люди сейчас зовут Апогеем. То, что выкосило две трети всего человечества, что вынудило выживших оставить города, что отбросило нас в развитии на несколько веков назад. Мой отец не любил говорить о прошлом, в частности — о несостоявшемся конце света и тех, кто не позволил этому свету закончится. Ожившие герои страшных легенд, заявившие о себе во всеуслышание век назад. Хотя героического в них столько же,...