Книги Иоасаф Любич-Кошуров

Этот томик продолжает собирать под своим переплётом лучшие произведения о приключениях первобытных людей. В них читатель найдёт первые зачатки разума и первые мысли человека о доброте и милосердии, поступки которые начали отсчёт тому, что нынешняя наука называет цивилизованностью! Содержание: 1. Джин М. Ауэл: Клан Пещерного Медведя (Перевод: Татьяна Кадачигова) 2. Джин М. Ауэл: Долина лошадей (Перевод: Александр Чех, Ольга Воейкова) 3. Джин М. Ауэл: Охотники на мамонтов (Перевод: Валерий...

В сборник включены рассказы и повести, объединенные темой детства в первобытном мире. В «Удивительных приключениях Ига и Тига» А. Линкольна, как и в познавательных рассказах И. Любича-Кошурова «Век драконов» и Л. Редфилд-Питти «Дина и динозавры», детям-героям предстоит столкнуться не только с мамонтами или саблезубыми тиграми, но и с… динозаврами. Классические «Приключения доисторического мальчика» Э. д’Эрвильи, знакомые современным читателям лишь по «обработкам» или в сокращении, представлены в...

Вампирическая графиня-«ведьма», точащая кровь живых, ее зловещая челядь, ангелы и оживающие мертвецы-ревенанты… Затерянный на страницах одной из газет эпохи Гражданской войны, к читателю век спустя впервые возвращается крошечный готический шедевр — «роман-малютка» беллетриста, детского писателя и очеркиста И. А. Любича-Кошурова «Дерево удавленников».

По предместью узким, кривым переулком ехали два всадника в длинных дорожных плащах из толстой коричневой материи. Были поздние сумерки. В городе звонили к вечерне. Тускло мерцая, потому что лампада еще не разгорелась в нем, как следует, бросая на стену красноватый отблеск, плыл вверх по воздуху у городских ворот большой фонарь с закопченными стеклами; слышно было, как визжит железный блок и как гремит и стукает о блок звеньями железная цепь, за которую тянули фонарь. Всадники подъехали...

Казак Кочерга ехал к пану Вильчинскому. Раньше Кочерга служил у другого пана, очень богатого и знатного, но несколько дней тому назад этот пан призвал его к себе и сказал: Слушай, Кочерга! Я знаю, что все вы у меня тут лежебоки, и вам нечего делать: сейчас, например, ты что делал? — Ничего. — ответил Кочерга. — То-то, — сказал пан и потом продолжал: — Леность есть мать всех пороков, и поэтому я подыскал для тебя подходящее занятие у моего друга, пана Вильчинского. Тут он на минуту...

Это было давно, — когда еще Киев был польским городом, и вся Украйна тоже принадлежала Польше. Верстах в шестидесяти от Киева тогда жил польский пан, Ромуальд Свентицкий. О нем и до сих пор еще вспоминают в той местности. Его считали колдуном, он не ходил в церковь, не соблюдал постов, водил дружбу с татарами и казаками, и старые люди рассказывали про него, будто он продал свою душу дьяволу, отрекся от Церкви и поклялся, что на мече его никогда не высохнет христианская кровь. И когда ворота...

В кабинет к пану Висковичу вошел его эконом и сказал: — Милостивый пан, сейчас я проходил мимо той, знаете, башни, где у нас сидят казаки, чтоб им лихо было, схизматикам [схизматики — этим именем католики называют православных], и в нынешний Велик-день, как и было лихо и в прошлом году… При этом эконом шевельнул бровями и крякнул. — Чтоб им лихо было, — повторил он. — Да. И опять крякнул. Голос у эконома был глухой, невнятный. Когда он говорил, его круглые, пухлые щеки отдувались,...

К постоялому двору в селе Тушине подъехали в санях женщина, закутанная в шаль и шубу, и мужчина в простом синем домотканого сукна зипуне. Содержатель постоялого двора Иван Азейкин стоял на крыльце, засунув руки в карман засаленной на груди и застегнутой только на два верхних крючка, потому что нижние крючки были оторваны, поддевке. Поддевка была короткая, едва доходила до колен. На ногах Ивана Азейкина были сафьянные сапоги, сильно поношенные; только вблизи можно было рассмотреть, что сапоги...