Люк воспринимал депрессию как обратную сторону творчества, - продолжаю я и, оглядываясь назад, не могу поверить, какими идиотами мы были. - Как двигатель, который заставляет нас усердно работать. Как цену, которую мы должны платить за музыку.
Впрочем, тогда мы еще не понимали, что значит выворачивать души наизнанку и отдавать на съедение миру.
Но эта история хорошо не закончится для принца выживших и его принцессы одиночества.
Его голос звучит так, как будто он говорит с самим собой, а ветер, треплющий наши волосы и одежду, тут же уносит все звуки.
Я содрогаюсь, представив, что нужно выскрести самое сокровенное из своей души - ее прекрасную сторону, но вместе с ней и ужасную, и постыдную, - а затем облечь в музыку и продать.
Скажи ему. Сейчас же! Разрушь свой образ, который у него сложился, пока он не раскрасил его. Молчи, молчи. Все позади. Умерло и похоронено. Ему не обязательно об этом знать. Но ты ведь ему доверяешь! Нельзя скрывать о него нечто настолько важное. Это уже неважно. Уже нет.
Ты не можешь стать опорой для другого, если сам нетвердо стоишь на ногах, понимаешь?
- Я тоже не идеальна. - Собственный голос кажется мне тонким, тихим и прерывающимся. Седрик лишь улыбается в ответ. - Нет, это не так. Ты себе даже не представляешь, насколько идеальна для меня.
Это письмо я пишу не чернилами, а своей беспомощностью.Что труднее всего понять в депрессии: ты практически не подаешь вида. Улыбаешься, однако это всего лишь маска. Смеешься, однако это лишь звук. Любишь. Однако это внезапно превращается в пустое слово.Я боюсь разучиться видеть разницу. Боюсь рано или поздно почувствовать радость, хотя для тебя это будет просто оболочка.
Можно очень сильно ранить другого человека, если знаешь его слабые места, как свои собственные.
Не бывает войны благородной, благой, не важны причины, по которым ее начинают. Война всегда ужасна.
Твёрдые убеждения делают из людей фанатиков, отрицающих всё, кроме собственных идей. Сомневаться больно. Но это правильно.
Иногда веру ломают и придают ей другую форму. Форму, которая угодна власть имущим.
Страх можно держать в узде, но в целом мире не хватит смелости, чтобы победить его окончательно.
Если долго подавлять какую-то свою сторону, она проест в душе дыру. Глубокую темную дыру, в которой однажды сгинет, что делает тебя тобой.
Кто не сияет, тот может ослепить, а кто сдался - тот в любом случае проиграл.
Кто сражается, у того есть надежда. У кого есть надежда, тот в силах победить.
Когда ничего не остается, сказки и фантазии становятся всем.
– Вот такая она, свобода, Майлин. Это принятие собственных решений.
Моё путешествие - побег от воспоминаний, но этот мир полон ими.
Не знаю, целовались ли мы так прежде. С отчаянием и упоением, потому что сейчас мы вместе. Кажется, будто мы не виделись много месяцев, будто никогда больше не встретимся - таков этот поцелуй.
...внутри нас сияет тёплый свет, отбрасывая на полученные шрамы причудливые тени. Он озаряет совершенно новый путь. Путь, в котором нет судьбоносных пророчеств и давно написанных книг. Страницы пусты, и все истории напишем мы сами.
Нужно действовать иначе. Рисковать тем, что важно. Защищать того, кто, по мнению всех, не нуждается в защите. Отпустить того, без кого будто не сможешь жить.
На вкус этот поцелуй как сны и обещание. Как кошмары, против которых мы будем бороться вместе. Как прекраснейшие грезы, которые мы сделаем явью.
Удивительно, как быстро привыкаешь к чудовищам.