Он так гордился собой: он сделал радугу.
Отец всегда говорил, что фигурка уже существует внутри дерева. Просто надо понять, чем хочет стать дерево, а потом срезать лишнее.
Одд подгонял себя вперёд, делая по шагу за раз и вспоминая то время, когда шаги давались ему без труда и не надо было задумываться о том, какое это великое чудо - переставлять ноги, отталкиваясь от земли.
Высказываться никто не запрещает, но мудрец тратит слова с умом.
- Вы разговаривали, - сказал Одд.
Животные переглянулись и уставились на Одда. Нет, они не сказали "Кто? Мы?", но это отчетливо читалось в их позах и по выражению на мордах.
- Кто-то же разговаривал, - сказал Одд, - и это точно был не я. А значит, это вы, ребята. И не спорьте.
- Мы не спорим, - сказал медведь. - Потому что мы не умеем разговаривать. - Потом он сказал: - Упс.
Магия - это разрешать кому-то делать что он хочет и быть кем он хочет.
“Мудрец соображает, когда лучше промолчать. Только дурак выкладывает все, что знает.”
Я стоял неподвижно, однако в мыслях я был как пойманный в ловушку зверь, мечущийся туда-сюда, не находящий зацепки, утешения, выхода.
- Я вернусь за тобой. С веревкой. Я поклялся.
- Когда? - спросил он, прикрыв глаза.
- Через год. Я приду сюда через год.
Не имеет значения, откуда ты. Если идешь к истине, ты достигнешь ее, по какому бы пути не шел.
Это проклятие возраста - все становится отражением чего-то другого.
Проклятие возраста - всё вокруг становится отражением чего-то другого.
- Иногда мне кажется, истина - это просто место. Мне кажется, она как город: к нему есть сотни дорог, тысячи троп, которые в конце концов приведут туда же. Не имеет значения, откуда ты. Если идёшь к истине, ты достигнешь её, по какому бы пути ни шёл.
Калум Макиннес посмотрел на меня сверху вниз. А потом сказал:
- Ты ошибаешься. Истина - это пещера в Чёрных горах. Туда один путь, только один, он опасен и тяжёл. А если выберешь неверную тропу, умрешь в одиночестве на склоне.
В большинстве книг о ведьмовстве написано, что ведьмы работают нагишом. Это потому, что большинство книг о ведьмовстве написали мужчины.
За испанскую инквизицию Кроули получил благодарность. Он и правда был в то время в Испании, большей частью околачиваясь в тавернах, выбирая места поживописнее, и знать ничего не знал, вплоть до того момента, пока ему не сообщили о занесении благодарности в его личное дело. Он отправился посмотреть, что к чему, вернулся, запил и неделю не просыхал.
Зло, как правило, не дремлет, и, соответственно, плохо понимает, почему вообще кто-то должен спать.
Кроули (Ангел, не то чтобы Падший, а скорее Тихонечко Спустившийся)
Кто-то сказал, что цивилизацию от варварства отделяют двадцать четыре часа и два приёма пищи.
В последнюю тысячу лет ему иногда хотелось послать в Преисподнюю письмо примерно следующего содержания: «Слушайте, здесь, наверху, уже можно прекращать работу; можно вообще закрыть Дис, Пандемониум и прочие адские города и перебраться сюда на постоянное место жительства; мы не можем сделать ничего, чего они сами уже не сделали, а они делают такое, что нам и в голову никогда бы не пришло, причем нередко используют электричество. У них есть то, чего нет у нас. У них есть воображение. И, разумеется, электричество».
Первый раз он [Кроули] услышал о том, что надо говорить с растениями, в начале семидесятых по Четвертому каналу Би-Би-Си, и решил, что это замечательная идея. Хотя, пожалуй, вряд ли можно было назвать то, что делал Кроули, разговором.
На самом деле он вселял в них страх гнева господня.
Точнее, страх гнева Кроули.
Кроме того, каждые два-три месяца Кроули выбирал растение, которое росло слишком медленно, или умудрялось подцепить серую гниль, или начинало сохнуть, или просто выглядело не слишком хорошо по сравнению с соседями, и показывал его всем остальным.
– Попрощайтесь со своим товарищем, – говорил он им. – Он сломался…
Потом он уходил из квартиры с осужденным под мышкой и возвращался через час-полтора с большим пустым цветочным горшком, который оставлял где-нибудь на видном месте.
И растения у него были самые роскошные, цветущие и красивые во всем Лондоне. И самые запуганные.
Придя в мир, полный неприятностей и опасностей, человек посвящает львиную долю энергии тому, чтобы сделать его еще хуже.
Именно в этот момент проснулось Дитя А, и разразилось добротным, отборным рёвом. <...>
- Добро пожаловать в наш мир, - устало сказал мистер Янг. - Потерпи, привыкнешь.
Не в кости играет Бог со Вселенной; он играет в неописуемо сложную игру, которую сам и придумал. С точки зрения всех прочих игроков (то есть просто -- всех), это все равно что играть в крайне запутанную разновидность покера при неограниченных ставках в абсолютно темной комнате перевернутыми картами, причем с Крупье, который не объяснил вам правил и все время загадочно улыбается.
Будущее представляется черным, мрачным и ужасным. Никакого света в конце туннеля - а если он там и есть, то это встречный поезд.
Вообще, люди в большинстве своем не так уж злы. Они просто слишком увлекаются новыми идеями. Интересно же влезть в высокие сапоги и расстрелять кого-нибудь, или принарядиться в белые простыни и кого-нибудь линчевать, или натянуть вываренные джинсы и сбацать кому-нибудь на гитаре.