Мы знали, что конец близок, и вот мы сложили поэму, чтобы рассказать вселенной, кем мы были, зачем мы жили, что мы говорили, делали, думали, о чем мечтали, к чему стремились. Мы облекли наши мечты в слова, а слова сложили в узор, вечный и незабываемый. Потом мы превратили нашу поэму в вихрь и погрузили его в сердце звезды, чтобы она своими вспышками, всплесками, вскриками рассылала нашу весть по всему спектру, чтобы со временем, в мирах, удаленных за тысячи солнц, наш узор прочли и поняли,
Stories are read when you're the right age never quite leave you.
– Они кончают жизнь самоубийством? – спросил Бод.
– Совершенно верно.
– И что? У них получается? Они становятся от этого счастливее?
Сайлас улыбнулся так широко, что стали видны его клыки.
– Иногда. Но в большинстве случаев нет. Это как у тех, кто думал, что станет счастливее, если переедет в другое место. Куда бы ты ни уехал, от себя никуда не денешься.
Рассказы,которые ты прочитал в определенном возрасте,никогда не исчезают из памяти.Ты можешь забыть автора или название.Можешь даже толком не помнить все события.Но если эта история чем-то тебя задела,она останется навсегда,затаится в укромном уголке твоего сознания,куда ты редко заглядываешь.
Осторожнее со своими желаниями — они могут сбыться.
Одд вздохнул. -- Кто из вас хочет объяснить, что тут происходит? -- спросил он. -- Да ничего, -- бодро сказал лис. -- Подумаешь, несколько говорящих зверей. Было б о чем беспокоиться. Такое каждый день случается. Утром уйдём, делов-то.
Что-то я часто на медведе разъезжаю. Так недолго и привыкнуть.
Не слишком мудро отвергать дар богов, парень.
— Ётунхейм, — сказал медведь, — означает «Дом великанов». Это по ту сторону великой реки. Они обычно на этот берег не суются. Но им и раньше случалось переправляться. Как-то один из них пожелал себе Солнце, Луну и Леди Фрейю. Перед этим им понадобился мой молот Мьёллнир и рука Леди Фрейи. А однажды они захотели все богатства Асгарда и Леди Фрейю…— Похоже, Леди Фрейя у них в моде, — заметил Одд.
- Мы не умрём, - сказал медведь, - здесь мы не можем умереть. Но мы проголодался. И одичаем. И животная сущность возьмёт своё. Иногда так бывает, когда принимаешь личину зверя. Пробудешь в чужой шкуре чуть дольше, чем нужно, и станешь тем, ее. Притворился.
Никто не знал, что творится у Одда внутри. Никто не знал, что к него на уме. В деревне на берегах фьорда, где всем было дело до всех, это жуть как бесило людей.
После смерти отца мама пела все реже. Однако Одд продолжал улыбаться, что несказанно бесило односельчан. Он улыбался, даже когда ему покалечило правую ногу.
“Слишком долго пробудешь зверем — зверем и останешься.”
The wise man know when to keep silence. Only the fool tells all he knows.
— Я заставил его уйти. — Как? — спросил орел. — Магия, — сказал Одд и улыбнулся, а сам подумал: «Если магия — это разрешать кому-то делать что он хочет и быть кем он хочет»…
"Ты берёшь что хочешь, но потом все... все какое-то плоское."
Я уже стар... по крайней мере, не юн, и всё, что я вижу, напоминает о том, что я уже видел, так что я ничего больше не вижу впервые. Красотка с волосами цвета огня приводит на память ещё добрую сотню таких же девиц и их матерей - и какие они были, когда вырастали, и какими стали, когда умерли. В этом проклятие возраста: всё - лишь отражение чего-то другого.
– Входите, Лестрейд! – позвал он. – Дверь открыта, и ваши сосиски как раз подоспели.
В комнату вошел человек – видимо, тот самый Лестрейд – и тщательно затворил за собой дверь.
– По правде сказать, – начал он, – я уж решил было, что сегодняшний завтрак отложен на завтра, но паре сосисок точно не скрыться от правосудия в моем лице.
У любого человека, какой ходил по земле в прошлом или будет ходить в грядущем, есть песня. Нет, поймите правильно, никто ее не написал. У нее собственная мелодия и собственные слова. Очень мало кому удается ее спеть. Большинство из нас боятся, что не воздадут ей должного голосом или что слова у нее слишком глупые, слишком честные или слишком странные. Поэтому люди свои песни живут.
Перед Локи и Тором поставили поднос с пирожками для женщин. Локи аккуратно подцепил самый малюсенький. Тор так же аккуратно смел все остальные...
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Само собой, – ответил Тор. Но, по правде сказать, он и не задумывался, что делает, – просто делал, что в голову взбредет.
Тут один из карликов, по имени Лит, обошел Тора и встал перед ним, чтобы посмотреть на погребальный костер поближе. Тор, возмутившись, пнул его ногой, и карлик упал в костер и сгорел. Тут Тору немножко полегчало, а оставшимся карликам, наоборот, стало куда как хуже.
Наутро Локи протрезвел и вспомнил, что натворил прошлой ночью. Стыдно ему не стало...
В большинстве книг о ведьмовстве написано, что ведьмы работают нагишом. Это потому, что большинство книг о ведьмовстве написали мужчины.
Зло, как правило, не дремлет, и, соответственно, плохо понимает, почему вообще кто-то должен спать.