... вы тут мне вытаскивали внутренности через одно место.
– Да что же это такое, а? Куда мне на вас жаловаться?
– Лучше поезжайте в город – там много гостиниц со свободными местами. Да, это дороже, но кто оплатит ваши нервы, мадемуазель?
– Сутки – живите как хотите, спите, жрите, водите баб – все без ограничений!
– Но сутки – это не трое! – заметил Ружон.
– Сутки – это не трое, – подтвердил Корсак и зашагал в сторону ангара.
– Томас, ну как так-то? – обратился Ружон за поддержкой к Брейну. – Где я баб найду за сутки? Тут же ограниченный контингент!
– Тогда сконцентрируйся на жратве. Правильно подобранная диета заменяет полторы бабы.
В высокие сферы руководителей разведывательных сетей выходили только самые жилистые, те, кто за минимум времени мог реализовать максимум мероприятий.
... Ружон огляделся. Вот и подходящие такси.
Не бери первое такси – таково было основное правило. Однако осведомленные структуры это правило знали и подгоняли своих вторыми, а то и третьими, поэтому Ружон смело воспользовался первым попавшимся...
... у этого майора все непросто. Но ты будь с ним поосторожнее, Томас. У этой спецуры собственные закидоны. Сегодня ты их лучший друг, а завтра они тебя продадут. Не по подлости, а по оперативным соображениям.
– Хороший дом. Да еще за копейки. Вам нужно заниматься недвижимостью, сэр.
– Бизнес – это примитивизм. Выше денег не прыгнешь. Мне это неинтересно, хотя я согласен с тем, что мои мотивации и нормальность несовместимы.
Само ожидание страшнее, чем то, что может произойти на самом деле, сэр.
Это были особенные существа, которые жили на льду и вели какой-то малопонятный образ жизни. В мнении о них ученые разделились. Одни считали «снежных мошек» эффектом погрешности спиновых индукций электронов, другие писали жалобы на неадекватность своих коллег.
Это в городах люди покупали еду в магазинах. А деревенские считали это расточительством: чего покупать, если само растет?
– Много предлагали?
Батон вздохнул и признался:
– Очень много.
– Так чего ж не попытался? Шанс есть всегда.
– Нет должной мотивации и есть кое-какие долги. Их нужно раздать. А деньги не решат всех моих проблем.
– Деньги никогда не решают всех проблем.
Аккумуляторщики получали ее, перегоняя в деструкторных блоках обычную коричневую плесень, которой на сырых стенах нижних резервных галерей было предостаточно.
Конечно, мальвазия эта была та еще дрянь, но внутренний распорядок запрещал употребление любых расслабляющих препаратов, а потому перегонка из плесени шла на ура.
Продуктом тайных аккумуляторных гениев не брезговали ни рядовой состав, ни унтер-офицерский, ни даже младшие офицеры, которых устав заставлял бороться с подобными безобразиями.
Старшие офицеры относились к безобразиям строже, поскольку получали всё необходимое соответствующей фабричной очистки. Им было легко оставаться принципиальными, в то время как младший офицерский состав полностью зависел от милостей аккумуляторного цеха.
– Ноль-пятый опять стуканет начальнику смены.
– Пусть стучит, тварь. Это его планида такая, стучать на высших существ.
Ну, механики, что с них взять? «Соединение инженерного интеллекта и пролетарской сущности» – как говорил про них лейтенант Кроустерн
– В остаток пойла ты высыпешь весь оставшийся порошок с присадками.
– Остатки в остаток? Логика есть.
– Что, кстати, за присадка?
– Не знаю. Я у наших три месяца понемногу приворовывал, но у каждой бригады свои присадки, вот и получилась помойка какая-то.
– Отставить «помойка», – возразил пилот, которого эффект присадки вполне устраивал. – Отставить наименование «помойка», предлагаю именовать это – «купаж».
– Согласен, камрад. Купаж – это по-нашему.
– Наши дела идут хорошо.
– Почему не отлично? – спросил тот, что сидел слева.
Под Штуцером скрипнул стул.
– Потому, что у нас очень специфический бизнес, сэр. Мы делаем свою работу на отлично, однако агрессивная среда вносит свои поправки.
– Что же это за среда? – уточнил тот, что был справа.
– Полиция, конкуренты, клиенты.
... Нет налогов – низкие цены. Низкие цены – много клиентов. Много клиентов – все блюют, но пострадавших не бывает.
Новичок убежал, и Бидди со стармехом переглянулись, разводя руками и покачивая головами. Прежний Стоун был куда смышленее, несмотря на то что был выигран в пари на драку двух электриков.
До Стоуна у них был Хендрик. Ну, так себе боец. Пару раз отсидел в штрафном изоляторе за то, что мочился в неположенных местах.
Такие кадры отделению механиков были не нужны, и его проиграли, поставив против Стоуна.
Электрики считали, что, избавившись от Стоуна, оказались на высоте, но он, по меркам механиков, был нормальным бойцом, хотя, случалось, пытался схватить по пьяни зубами какие-нибудь провода.
Для электриков провода –проблема, а для механиков –нет. Для них проблема валы, ну еще –подшипники. А там зубами много не напортишь –не тот калибр.
Одним словом, бывший электрик Стоун хорошо прижился у механиков, пока не был проигран в карты.
– Одним словом, сэр, результатом исследований стал вывод, что изменения в организме происходят, однако они происходят в любом организме.
– Постой, это любой дурак знает. А что по научной части?
– Мезопотенциарность адекватного биоценоза объекта презиокомпоральна тиморексальной адаптации.
– Круто, – кивнул босс, поднимаясь с кресла. Карл тоже кивнул, но подняться не решился – они с боссом находились по разные стороны системы безопасности.
– Ты что – на праздник с пушкой поедешь? – удивился лейтенант. – Но без ствола я не могу. Здесь без оружия – считай что голый. У вас городок специфический. – Но ты же там всех напугаешь. – Я полицейский, это нормально. Вот если бы был хирургом со стволом, это могло бы вызвать вопросы. – Да, хирургу больше подошел бы нож, – задумчиво произнес Григор.
И не строй из себя цветочный бутон, Григор, я прекрасно осведомлен о твоих художествах в районе.
А тем временем приведите в предварительную готовность артиллеристов, чтобы в случае необходимости залп был еще, как говорится, до окончания зачитки приказа.
В здании имперской контрразведки все шло своим чередом. Одни дела сменяли другие, а другие сменялись теми, которые приходили следующими.
– Можете называть меня «господин Дунлап», – сказал гном, оглаживая бороду и скрывая за этим жестом свой гнев.
– На господина не рассчитывай, но Дунлапа я выговорю.
– Дерьмо-то чье, разобрался? – спросил орк.
– Мулов.
– Правда, что ли? – удивился Мартин. – Ты же вроде городской, откуда знаешь?
– Просто рассказывали. Это дерьмо мула, в нем ветки непереваренные, потому что мул жадней лошади. Та только листочки может прихватить, если хочется, а этот вместе с веткой срывает.
– Ты не слыхивал, а меня раз в арьергарде так веником отделали, что потом чуть шкура с рук целиком не сошла, – сказал Бурраш.
– Веником? – не понял Рони.
– Веник, – начал объяснять Ламтак, – это держак, как у полуторного копья, а на конце связка веревок или кожаных полосок с навязанным на них железом. Такой штукой пехота по построениям хлещет, чтобы противник строй потерял. Это, я вам скажу, та еще забава. – С этими словами Ламтак вернул Рони арбалет