Повествование, как по ступеням вниз. Как глубоко находится фундамент?
Как долго до него корячиться в темноте?
Сначала кажется, что это шаблонный романчик с ведром розового стекла вперемешку с дёгтем, навозом и литром слёз.
Потом впечатление меняется. Героиня-то не штампованная слезогонка, она и укусить может, и отгрызть чего ненужное.
И всё бы хорошо... Но на последней четверти текста пошёл такой забористый трэш, что аж зубы сводит. Происходит столько всякого идиотско-неописуемого, что уже не на шутку жалко героиню. Сколько же можно на одну голову валить?
Зачем была вставка от лица мужа? Следование правилам лыра с разными "точками зрения"? Вышло так себе. С мужем и так всё понятно, дополнительно пояснять нет необходимости. Разве что для добавки объёма текста.
— Спасибо, что утешаешь моего мужа, Уля. Но я ещё жива! Сестра отводит взгляд, вытирая губы после поцелуя. Руслан смотрит с неприязнью в мои глаза, будто это я виновата во всём. А потом говорит. — Я живой, Инга. И не собираюсь хоронить себя рядом с калекой! ***** После аварии я в инвалидном кресле. За рулём был муж. Теперь он хочет не только развестись, но и забрать мою компанию, чтобы обеспечить безбедную жизнь своей новой женщине — моей сестре, которая на пятнадцать лет его моложе. А наш...
Как долго до него корячиться в темноте?
Сначала кажется, что это шаблонный романчик с ведром розового стекла вперемешку с дёгтем, навозом и литром слёз.
Потом впечатление меняется. Героиня-то не штампованная слезогонка, она и укусить может, и отгрызть чего ненужное.
И всё бы хорошо... Но на последней четверти текста пошёл такой забористый трэш, что аж зубы сводит. Происходит столько всякого идиотско-неописуемого, что уже не на шутку жалко героиню. Сколько же можно на одну голову валить?
Зачем была вставка от лица мужа? Следование правилам лыра с разными "точками зрения"? Вышло так себе. С мужем и так всё понятно, дополнительно пояснять нет необходимости. Разве что для добавки объёма текста.