Стоит отметить, что основные «игроки» проекта по «реконструкции» – женщины: ученые, антропологи, юристы, архитекторы. Образованные женщины, которым выпала честь посвятить свою жизнь борьбе с несправедливостью. Они отвели заметное место в своей карьере изменению существующей системы погребений. Катрина отметила: «Люди так сосредоточены на предотвращении старости и разложения, что это стало одержимостью. А для женщин, живущих в этом обществе, его давление безжалостно. Так что разложение стало дерзостью, возможностью сказать: „Я люблю и принимаю себя“».Здесь я соглашусь с Катриной. Женское тело зачастую находится в сфере влияния мужчины, идет ли речь о наших репродуктивных органах, нашей сексуальности, весе или манере одеваться. В разложении есть некоторая свобода, когда тело становится далеким от порядка, хаотичным и диким. Я уже предвкушаю, каким будет мой будущий труп.В начале XX века, когда сфера похоронных услуг превратилась в доходную индустрию, произошел резкий поворот в отношении того, кто ответственен за мертвых. Из инстинктивной, первобытной работы, выполняемой женщинами, забота о трупах превратилась в «профессию», «искусство» и даже «науку» – хорошо оплачиваемое занятие для мужчин. Труп со всеми его физическими и эмоциональными сложностями был отнят у женщин. Помещенный в гроб на пьедестале, он стал чистым и аккуратным – и навсегда недостижимым для нас.Может быть, такой процесс, как «реконструкция», – это наша, женская, попытка отвоевать свои тела обратно. Возможно, мы хотим стать почвой для ивы, розового куста, сосны – предназначив себя после смерти и гнить, и питать одновременно.