Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует.
А ты знала, что саранча по-другому называется «кобылка»?
Людям свойственно ошибаться.
- Но как убедиться, что поступаешь правильно?
- Очень просто! - ответил Реймонд. - Как дважды два четыре: доброта и прощение - всегда хорошо, ненависть и месть - всегда плохо. Работает безотказно. Следуй простому правилу - не ошибешься.
— Что творится! Ужас, как ты меня расстроил, теперь разве что мороженое утешит.
Думай что хочешь, но иногда удача на твоей стороне.
Так устроен мир.Мы не задумываемся,что каждый наш разговор с близким человеком может оказаться последним.
– Но ты ведь мужчина, и ты не виноват, что тебя таким сотворили. Теряешь голову от всякой юбки. Ты не один такой.
«Аминь, сестра», – подумали шесть женщин, слушавшие их разговор.
Каждое новое поколение было ухудшенной версией предыдущего, и в результате нация превратилась в скопище нытиков, жаждущих халявы.
Соблюдение традиций - отличительная черта цивилизованного общества.
Знаешь, не терпится поскорее проснуться и увидеть все чудеса, какие для нас заготовил день
Однажды, заночевав в гостинице канзасского Додж-Сити, он спросил чистое полотенце, и портье возмутился:
– До вас им пользовались двадцать пять человек, и только вы недовольны!
У отцов иное отношение к дочерям. Когда Линда Уоррен начала встречаться с мальчиками, ни один из них не понравился ее отцу Мэкки.
– Пусть они прикидываются паиньками, я сам был парнем и знаю, что у этих гаденышей на уме, – поделился он с Нормой.
Свинью сколько ни толкай и улещивай, ни пихай и упрашивай, ни пинай и умоляй, она не двинется с места. Особенно если дожирает остатки свадебного торта.
Сладкая Картофелина чуть не погубила брачную ночь, но вместе с тем преподала ценный урок. Свинью сколько ни толкай и улещивай, ни пихай и упрашивай, ни пинай и умоляй, она не двинется с места. Особенно если дожирает остатки свадебного торта. И еще: супружество лучше всего начинать безудержным смехом. Особенно если хочешь зачать детей.
Где-то она читала, что человеческая душа сама выбирает себе родителей, дабы получить необходимые жизненные уроки. Бред собачий. Кто в здравом уме выберет себе отца-пьяницу и сумасшедшую мать?
– Миссис Белл, когда вы поняли, что состарились?
– Когда последний раз фотографировалась на водительские права – со страху я чуть не померла.
– Вот и славно. И раз уж теперь мы друзья, скажи-ка мне, какого черта ты нашел в этой Джеки Сью Поттс?
– Бог его знает. Дурак я был, вот и все. Дурак набитый.
– Самое противное, что она была моей клиенткой.
– Да, я знаю. Не серчай.
– Но ты ведь мужчина, и ты не виноват, что тебя таким сотворили. Теряешь голову от всякой юбки. Ты не один такой.
«Аминь, сестра», – подумали шесть женщин, слушавшие их разговор.
Мэкки тревожился за свою страну. В ней что-то прогнило, и уже не разберешь, где добро, а где зло. Как будто год за годом сотни мелких злобных крыс подгрызали державу, и наконец та рухнула в корыто, до краев полное мерзкой слизи и ненависти к себе. Болотная гниль проникла в школьные классы, выпуски новостей, кинофильмы и телесериалы, она постепенно так изменила сознание людей, что гордость за страну теперь считалась извращением, патриотизм – глупостью, а самостоятельность в решениях – чем-то вообще немыслимым.
В одночасье переписывалась история, в угоду политическим корректировщикам свергались герои. В нынешней стране свобода слова была для избранных, но не для всех.
Низенькая толстая немка-фермерша в переднике и костлявый мужик в комбинезоне стоят на фоне свиного загона – не о таком семейном фото мечтала Ида. Она часто пеняла Элнер, в чьем доме снимок этот был выставлен на всеобщее обозрение:
– Если уж не могли приодеться, зачем со свиньями-то фотографироваться? Уму непостижимо.
– Может, и так, но эти свиньи оплатили твою свадьбу, – отвечала Элнер.
Жизнь оказалась совершенно непредсказуемой, а смерть ужасно бесповоротной. Никакой второй попытки. Вот так вот. Сразу бери от жизни все, что можешь.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: жизнь потеряет смысл, если в мире не останется ни одной свободной страны.
Одна мысль, что его будут разглядывать, приводила в содрогание. Теперь он понял, что чувствовал давеча купленный бедняга конь, у которого Лордор, прежде чем выложить деньги, осмотрел все места и пересчитал зубы. Завтра он даст ему лишку сена. Как извинение.
Она никогда об этом не говорила, но искренне верила, что порой забота о живом существе – лучшее лекарство для разбитого сердца.
За долгие годы размышлений Люсиль пришла к выводу: ты можешь не понимать, почему жизнь твоя сложилась так, а не иначе, но в итоге все будет так, как должно быть.