Цитаты из книг

Достаточно убить тело, а душу губить не следует

Дружба пускает глубокие корни. Поверьте, только злой человек может отрицать дружбу, и лишь потому, что он ее не понимает.

сон — очень капризное божество, которое не приходит именно тогда, когда его призывают

– Ну, хорошо же! – воскликнул наконец д’Артаньян, выходя из себя. – Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь – туманом, а поток – дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте?

Господи, помоги мне хорошо переварить то, чем я так славно угостился

С женщинами и дверьми лучше всего действовать мягкостью

Ничто так не убеждает нас, как глубокая вера другого человека. Она влияет даже на людей неверующих.

Когда я на вас смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но послушать вас, вы совсем сумасшедший.

"По самой своей природе человек ищет совершенства во всём, даже в пирожках..."

Достаточно убить тело, а душу губить не следует

Дружба пускает глубокие корни. Поверьте, только злой человек может отрицать дружбу, и лишь потому, что он ее не понимает.

сон — очень капризное божество, которое не приходит именно тогда, когда его призывают

– Ну, хорошо же! – воскликнул наконец д’Артаньян, выходя из себя. – Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь – туманом, а поток – дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте?

Господи, помоги мне хорошо переварить то, чем я так славно угостился

— Никогда, — сказал Атос, медленно поднимая к небу правую руку, — никогда, клянусь в этом перед богом, который видит и слышит нас в эту торжественную ночь, никогда моя шпага не скрестится с вашими, никогда я не кину на вас гневного взгляда, никогда в сердце моем по шевельнется ненависть к вам. Мы жили вместе, ненавидели и любили вместе. Мы вместе проливали кровь, и, может быть, прибавлю я, между нами есть еще другая связь, более сильная, чем дружба: мы связаны общим преступлением. Потому что мы все четверо судили, приговорили к смерти и казнили человеческое существо, которое, может быть, мы не имели права отправлять на тот свет, хотя оно скорее принадлежало аду, чем этому миру. Д'Артаньян, я всегда любил вас, как сына. Портос, мы десять лет спали рядом, Арамис так же брат вам, как и мне, потому что Арамис любил вас, как я люблю и буду любить вас вечно. Что значит для нас Мазарини, когда мы заставляли поступать по своему такого человека, как Ришелье! Что для нас тот или иной принц, для нас, сумевших сохранить королеве ее корону! Д'Артаньян, простите, что я скрестил вчера свою шпагу с вашей. Арамис просит в том же извиненья у Портоса. После этого ненавидьте меня, если можете, но клянусь, что, несмотря на вашу ненависть, я буду питать к вам только чувство уважения и дружбы. А теперь вы, Арамис, повторите мои слова. И затем, если наши старые друзья этого желают и вы желаете того же, расстанемся с ними навсегда.

Что предлагается от чистого сердца, надо принимать с чистым сердцем

Ах, этот д'Артаньян! — заметил Арамис. — Он так похож на парламентскую оппозицию, которая говорит «нет», а делает «да».

все дворяне — братья, а короли всех стран — первые из дворян. А вы, д'Артаньян, потомок древнего рода, человек со славным именем и храбрый солдат, вы помогаете предать короля пивоварам, портным, извозчикам

если бы вы встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на небо

Но что поделаешь, у королей и королев бывают иногда странные причуды. А так как в конце концов в их власти богатство и почести и от них исходят деньги и титулы, то и питаешь к ним преданность.

— Словом, вы за кого: за Мазарини или за принцев?
— Я просто ни за кого.
— Иными словами, вы за нас? Тем лучше, Портос, это выгоднее всего.

Если не всегда можно есть, то пить всегда можно.

На вид ей можно было дать не больше тридцати восьми — тридцати девяти лет.

доктора так измучили его, что он выгнал их всех, предпочитая страдать от болезни, чем от лечения

По самой своей природе человек ищет совершенства во всем, даже в пирожках.