История, - улыбнулся ведьмак, - это пересказ, преимущественно ложный, событий, преимущественно незначительных, изложенный нам историками, преимущественно - недалекого ума.
- В этой стране суды независимы! - Суды - да. А судьи - нет.
Берегитесь разочарований, ибо впечатления бывают ошибочны. Вещи редко бывают такими, какими кажутся. А женщины — никогда.
Лютик, «Полвека поэзии»
Какой смысл знать что-то, если ты не можешь этим похвастаться?
Рассказать тебе, хороший ведьмак, кто такие хорошие люди? Это те, кому судьба поскупилась дать шанс воспользоваться благами бытия плохих.
И если для этого потребуется государственный переворот, его совершит один из этих двух. С обоими я знаком через кузена. Оба они... такое впечатление... скользкие как гвно в майонезе. Если ты понимаешь, что я имею в виду.
Чтобы кого-нибудь хорошо оскорбить, мало иметь непреодолимое желание, энтузиазм или рвение. Нужно мастерство.
— Мечи калечат. И убивают. — Жизнь тоже.
Из папоротников, как спина нарвала из волн морских, появлялся вдруг зад бабы, которая на четвереньках собирала ягоды или другие дары леса. Между деревьями иногда жесткой походкой сновало нечто, фигурой и внешностью напоминающее нежить, но на самом деле это оказывался старичок, который искал грибы.
Потому что всегда, всегда будет существовать тьма. И всегда во тьме будет Зло, всегда во тьме будут клыки и когти, убийство и кровь. И всегда будут необходимы ведьмаки. И пусть они всегда являются именно туда, где они необходимы. Туда, откуда доносится крик о помощи. Туда, откуда их призывают. Пусть являются по зову с мечом в руке. С мечом, блеск которого разрежет тьму, свет которого развеет мрак. Славная сказка, правда? И хорошо кончается, как и должна кончаться каждая сказка.
История, — усмехнулся ведьмак, — это реляция, в основном лживая, о событиях, в целом несущественных, оставленная нам историками, в основном идиотами.
— Иллюзия это то, о чем ты думаешь. Чего боишься. И о чем мечтаешь.
Так что он знал, что утверждения о безопасности телепорталов могут быть размещены в одном разделе вместе с такими: мой песик не кусается, мой сынок хороший мальчик, это тушеное мясо свежее, деньги я верну не позже послезавтра, я ночевала у подруги, в моем сердце горячая любовь к родине, а также: ответь еще на несколько вопросов, и мы тебя тут же отпустим.
— Сидр из Ривии, как вы хотели. А еще жена просила узнать, как вы находите свининку?
— Мы находим её среди каши, — ответил Лютик. — Время от времени. Не так часто, как хотелось бы.
Заглядывание в бездну считаю идиотизмом. На свете есть множество вещей гораздо более достойных, чтобы их рассматривать.
- Лошадь, которая боится, - это понятно, однако твой испуг совершенно иррационален.
- Страх никогда не бывает иррациональным. Если не считать психических расстройств. Это одна из первых вещей, которым учили маленьких ведьмаков. Испытывать страх - хорошо. Испытывать страх - значит признавать реальность того, чего ты боишься, потому - будешь настороже. Страх не нужно побеждать. Довольно ему не поддаваться. И стоит у него учиться.
— А как на это твоя Либуше? Последний раз, я заметил, она не очень-то меня жалует.
— В моем доме бабы ни гугу. Но так, между нами, постарайся не делать при ней того, что недавно выкинул за ужином.
— Ты имеешь в виду, когда я запустил вилкой в крысу?
— Нет. Я имею в виду, что ты в нее попал, хотя было темно.
Говорят, молчание — золото. Возможно. Не знаю. Во всяком случае, своя цена у него есть.
Ибо я понял, что солнце светит иначе, что нечто изменяется, но не я являюсь осью этих изменений. Солнце светит иначе и будет светить, и без толку кидаться на него с мотыгой. Надо признавать факты, эльф, надо этому научиться.
Короли подразделяют людей на две категории. Одним приказывают, других покупают. Ибо короли придерживаются старой и банальной истины: купить можно любого. Любого. Вопрос только в цене.
— Эльтибальд, который вовсе не был сумасшедшим, расшифровал надписи на менгирах дауков, на надгробных плитах в некрополях вожгоров, проанализировал легенды и мифы детолаков. Никаких сомнений быть не могло. Черное Солнце должно было предвещать скорое возвращение Лилиты, почитаемой на Востоке под именем Нийями, и гибель человечества. Дорогу для Лилиты должны были проложить «шестьдесят дев в златых коронах, кои кровью заполнят русла рек».
— Бред, — сказал ведьмак. — И вдобавок нерифмованный. Все приличные предсказания бывают в стихах.
— Я слышу музыку... — неожиданно заплакал Лютик.
— Это бывает, — сказал ведьмак, глядя на наконечники стрел. — Не бери в голову. Не стыдно поглупеть от страха.
- В каждой сказке есть крупица истины, - тихо сказал ведьмак. - Любовь и кровь. В них могучая сила. Маги и учёные не первый год ломают себе над этим головы, но поняли только одно...
- Что, Геральт, что?
- Любовь должна быть истинной.
— Геральт, — сказал Стрегобор, — когда мы слушали Эльтибальда, у многих из нас возникали сомнения. Но мы решили выбрать меньшее зло. Теперь я прошу тебя о том же.
— Зло — это зло, Стрегобор, — серьезно сказал ведьмак, вставая. — Меньшее, большее, среднее — все едино, пропорции условны, а границы размыты. Я не святой отшельник, не только одно добро творил в жизни. Но если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вообще.
Тайлес дрожащей рукой вытащил из-за пояса железную перчатку и со звоном кинул на пол к ногам ведьмака.
— Я смою оскорбление ордена твоей кровью, выродок! — взвизгнул он. — Вызываю тебя на поединок! Выходи во двор!
— У тебя что-то упало, сынок, — спокойно произнесла Нэннеке. — Подними, пожалуйста, здесь сорить не положено, здесь — храм.